Читать книгу - "Дом аптекаря - Эдриан Мэтьюс"

Она села на пол, обхватив себя за колени. Толстяк англичанин прислонился к столу.

— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал он.

— И о чем же?

— Ты думаешь о Скиле.

— А ты нет? Кому еще надо отпугнуть меня от Бэгз? Не считая серой бюрократической машины по имени коллекция «НК», он единственный, кому есть от этого выгода. Но все равно получается бессмыслица.

— Объясни.

— Его тактика. Она какая-то несуразная. А что бы ты сделал на его месте? Спокойно ждал решения комиссии?

— Можно и не дождаться. Особенно если учесть, что некая исследовательница, обязанная быть справедливой и беспристрастной, втайне объединилась с соперником и…

— Да пошел ты! — Рут в отчаянии тряхнула головой. — Значит, по-твоему, я должна держаться от нее подальше? — Она нервно вгрызлась в ноготь на мизинце.

— Нет. Если хочешь знать мое личное мнение…

— Ну-ну!

— Не отступай.

— Почему?

— Во-первых, из-за тех писем, о которых ты мне рассказывала. Письмах самого ван дер Хейдена.

— Боже, я пыталась их найти, но ты бы видел, какой там бардак. Это что-то! Пресловутый стог сена с той самой иголкой. Можешь мне поверить. Кстати, старушка избавляется от своих кошек, так что если твоему Свеекибуду нужна компания…

— Боже упаси.

— Знаешь, Майлс, — подумав, добавила Рут, — я не знаю, кем надо быть, чтобы назвать кота Свеекибудом. Ничего удивительного, что он ведет себя неадекватно. Откуда ты взял такую кличку?

— Понятия не имею. Просто пришло на ум. И мне показалось, что ему такое имя в самый раз.

Рут недоверчиво уставилась на него:

— Интересно, а тебя он как называет?

— Наверное, Консервным Ножом. И, милая, не уходи от темы.

— На чем мы остановились?

— На Лидии. Она с тобой откровенна?

— Раньше я так думала. Сейчас уже не уверена.

Майлс повернулся к ней широкой спиной — клетчатая рубашка, широченные вельветовые штаны — и, вынув из кармана перочинный нож и носовой платок, занялся картиной.

— Послушай, — добавила Рут после секундной паузы, — если отвлечься от кошек и пенсионеров, думаю, нам стоит поговорить с Кабролем. По крайней мере выложить на стол кое-какие карты. Что плохого в том, что мы провели некоторые изыскания? Человек переворачивает камень, и что он там видит? Что-то ползающее и шевелящееся. Без этого в нашей работе не обойтись. Плохо, когда открытие держишь при себе. То есть, я хочу сказать, что ситуацию ведь нужно рассматривать и в исторической плоскости. Пусть мы — или, если хочешь, я — насолили какому-то извращенцу. Но ведь бюро нередко сталкивается с подобными случаями. Оно и существует для того, чтобы улаживать конфликты, разве нет? Коллекция «НК», Институт военной документации, Комитет Эккарта — весь реституционный бизнес для того и затеян, чтобы восстанавливать попранную справедливость, причем делать это по возможности скорее, пока не поздно. Мы просеиваем пепел. У одних забираем, другим возвращаем. Понятно, появляются недовольные, и эти недовольные не всегда соглашаются с утратой того, что привыкли считать своим. Но ведь есть же законная процедура. Почему мы так нервничаем? Почему держим все при себе? Чего боимся?

Майлс молчал. Даже не повернулся.

Положил в карман конверт. Выключил лампу. Намотал на руку шнур. Он стоял, понуро опустив плечи, и Рут не видела его лица — только маленькую цыганскую серьгу в мочке правого уха да пухлую, как у хомяка, щеку.

Наконец Майлс повернулся и тяжело прислонился к стене, как будто сам ее подпирал, а не наоборот.

Она заметила, что картина уже в раме.

— Вообще-то ты права, — медленно начал Майлс. — Можешь изложить это все Кабролю. Можешь даже потребовать рассмотреть дело официально. Проблема в том, что в таком случае ты сама напрашиваешься на неприятности. Особенно если будешь продолжать обхаживать старушку. Второй вариант — ты остаешься в тени и позволяешь взяться за дело мне. Хотя, должен заметить, никакой славы я на этом поприще не снищу. Пойми, мы ведь не Карл Бернстайн и Боб Вудворд^[13], верно? И раскручиваем мы не Уотергейт и даже не Бэгзгейт. Есть и третий вариант — сидим тихо как мыши и ждем, что будет дальше.

Он отвернулся.

— Что случилось, Майлс? Что-то не так?

Взгляды встретились. Рут никогда не видела его таким мрачным.

— Может быть, — настороженно сказал он.

— Что?

— Ты предложила поговорить с Кабролем. А не думаешь, что он уже обо всем знает?

— Как?

— Во всем этом что-то не совсем так. Каброль здесь на своей территории. Видела заметку о ван дер Хейдене в Интранете? Кто ее написал? То-то. Картиной тоже занимается он. Он оформлял заявления. Так вот, в журнале регистрации их нет. Странно, да? А не хочет ли он оставить ее для себя?

— Зачем?

— Подумай сама.

— Но ты же можешь у него спросить, — напомнила Рут.

Майлс сложил руки на груди и прикрыл глаза, словно стараясь рассмотреть корабль на горизонте.

— Могу. — Он вздохнул. — И кстати, я тут раскопал кое-что. Тебе будет интересно.

— Что?

Майлс достал из кейса карточку.

— Адрес Скиля.

Рут усмехнулась, откинула со лба волосы и поднялась.

— И что ты предлагаешь? Явиться к нему со значком «Chikenshit» на воротнике? Неплохо при условии, что он и есть тот самый псих.

— Делай что хочешь, милая. Я лишь подумал, что тебе будет интересно узнать, где он обретается.

Она недоуменно посмотрела на него и взяла карточку.

Адрес на Кейзерсграхте.

— Ни черта! Майлс! Это же по соседству с Лидией!

— Напротив, — уточнил он. — На другой стороне канале.

— Теперь понятно…

— Теперь понятно что?

— А? О… ничего… просто она сказала кое-что.

Рут вспомнила первый визит к Лидии. «Почему хотите уехать?» — спросила она у старухи. «Мне не нравится здешний вид», — ответила Бэгз.