Читать книгу - "Чернобыль, Припять, далее Нигде… - Артур Шигапов"

Пустые глазницы Припяти

Подъезд дома по пр. Ленина

Детсад на пр. Ленина

Двор по пр. Ленина

У родного дома уверенность сменяется растерянностью. Никаких пацанов, да и взрослые куда-то заполошно бегут. Бабки у подъезда ошарашивают новостью: «Авария на станции! Крыша горела! Пожарных в медсанчасть увезли…» Вот тебе и лестница! Выскочил на улицу Дружбы народов — там по прямой до 126-й санчасти пять минут ходу — а ее каким-то раствором моют. Из магазина «Светлячок» на улицу вынесли лоток с пирожными «Картошка» по 15 копеек, а продавщица оживленно судачит с какой-то теткой и повторяет то и дело: «Много молока им надо, много». Двугривенный отправляется по назначению, а «Картошка» — в детский желудок.

Магазин «Светлячок»

Наша группа, растянувшись по двору, собирается наконец-то у входа в подъезд в очередную «хрущобу» на проспекте Ленина. «Сейчас мы зайдем внутрь, — поясняет Александр Сирота. — Это дом моего детства. Здесь я жил до эвакуации».

В спешке бегства

Печальное зрелище внутри. В квартирах пусто. Окна выбиты. В коридорах — лишь ржавые почтовые ящики. Уже много позже эвакуации, когда горожане забрали самые необходимые вещи, а мародеры — самые ценные, почти всю мебель и прочие предметы быта выкинули из окон дезактиваторы и отправили в могильники. Многие жители сами ломали и портили свое имущество, чтобы не оставлять лихим людям.

Списки несуществующих жильцов

Мы заходим в крохотную «малосемейку» — здесь жил Александр с матерью ровно до 27 апреля 1986 года. Он бывал здесь десятки раз, уже будучи взрослым мужиком, но до сих пор не может говорить ровным голосом и усиленно прячет волнение. На подоконнике-увядшие цветы и мелкие деньги разных стран. Иногда они исчезают, а это значит, что до сих пор по городу шляются любители чужого добра.

Обычная припятская квартира

Практически нигде в домах не осталось батарей отопления. Свинчено и выдрано все, что связано с металлом. После ужесточения пропускного режима в городе трудятся предаавители множества фирм, связанных с утилизацией. Утилизируют историю, живой памятник-предостережение. Удивительная рачительность в стране, где бесследно исчезают казенные миллиарды…

Жители выбрасывали мебель…

В квартире А.Сироты

В подвале дома — комната агитации. Вот это настоящая находка для любителей советского ретро! Открытки, плакаты, журналы — все в первозданном беспорядке. Сюда еще не добрались любители постановочных фотографий, а мародерам делать уже нечего.

«А вы пробовали найти тот самый мяч? — интересуются начинающие сталкеры. — Он должен был навсегда остаться на крыше теплопункта. Это же лучшая память о детстве!» — «Конечно, мы его искали. На следующий день объявили эвакуацию, и о мяче все забыли. Он должен был быть там. Но его там нет. Город навсегда забрал эту тайну с собой».

Петляя по дворам, пересекаем проспект Дружбы народов, и выходим к проспекту Энтузиастов. Это — городские «задворки», за проезжей частью домов уже нет, а из окон отлично видна станция. Такое местоположение стало причиной сильного загрязнения, и фон здесь заметно отличается от «среднего по больнице» — около 500 мкР/час на асфальте у проволочного заграждения. В напрочь разграбленном помещении магазина «Светлячок» чудом уцелели старые советские лотки, отродясь не видавшие изобилия продуктов. «Светлячок» «светится» всеми цветами радиоактивной радуги — на дозиметре показания ползут еще вверх. Это самый «засвеченный» магазин в городе и еще одно пророческое название.

Бутылка нашего детства

Устав образцового общежития

Выходим на бывший проспект Дружбы народов. Народы уже давно не дружат, иногда устраивая всяческие молочные, газовые, винные и прочие «войнушки», а проспект превратился в заросшую аллею. Мы заговорили о пророчествах, коих было уже немало? В магазине «Березка» теперь растут березки. В каком апокалиптическом сне мог представить такой поворот сюжета автор названия? Отсюда уже совсем недалеко до печально знаменитой 126-й медсанчасти.

Бывший пр. Дружбы народов

Ушедшая эпоха

Да что творится кругом?! Люди со всех сторон собираются у больничного корпуса. Какие-то тети с безумными лицами выносят из «Березки» железные 3-литровые бидоны с молоком и, разливая его по асфальту, несутся к санчасти. Площадка перед входом запружена людьми; много милиции и еще каких-то мужиков в форме. Два месяца назад Саше тут выдирали зуб, и было очень больно. С тех пор он недолюбливает это здание. «Пустите меня к нему!» — заходится в плаче молодая девушка, и пацану становится как-то тревожно на душе. Он никогда не видел, чтобы взрослые так убивались, разве что если сильно выпьют. «Ты что, дура, на них дозиметр зашкаливает, всех соседей пришлось отселить!» — эти слова и вовсе непонятны. Еще какие-то тети прорываются в больницу, их оттесняют солдаты. Вот чудные, какой же нормальный человек туда сам захочет зайти?! Толпа тем временем прибывает, уже целое людское море. В окне кто-то появился, машет руками… да это же дядя Витя Кибенок! Он был там на пожаре, наверное, тушил крышу и обжегся. Вот когда я вырасту, тоже стану пожарным. Станция загорится, мы ее потушим, а меня тоже сюда привезут, и все люди сбегутся посмотреть на героя. И мама будет говорить им — вот, это мой сынуля, там, в окне, рукой машет.