Читать книгу - "Огненная звезда и магический меч Ренгвальда - Сергей Самаров"

Общаясь с Гунналугом тесно и длительное время, Торольф Одноглазый многократно слышал от колдуна выражение «я чувствую». И, может быть, сам от этого общения приобрел какую-то повышенную чувствительность. Впрочем, у него и у самого, как у человека, постоянно подвергающего свою жизнь риску в бою ли, в долгом ли плавании по штормовому морю, была достаточно обостренная интуиция, которая порой выручала в трудные моменты. Особенно это касалось тех ситуаций, когда уже звенело или готово было зазвенеть оружие. Тогда в Одноглазом просыпались дополнительные силы, и он один мог заменить добрый десяток воинов, не теряя при этом способности управлять всем боем, как это и было положено ярлу. Теперь же Торольф стал часто повторять мысленно слова Гунналуга. И ему уже казалось, что он, в самом деле, начал чувствовать приближающуюся, крадущуюся опасность, неслышимую, как звук кошачьих шагов, и уже занесшую кинжал над его спиной. Это ощущение мешало спать и требовало немедленных конкретных и категоричных действий. Но беда была в том, что Гунналуг, благодаря своим магическим огненным треугольникам, умел узнавать то, что творится вокруг, и потому знал, какие действия следует принимать, и в какое время их принимать, и против кого их принимать следует в первую очередь. А вот Торольф не знал, ломал себе голову, понимая, что промедление может оказаться губительным, и оттого нервничал, оттого вздрагивал, когда слышал на лестнице шаги.

Прошло все допустимое время, отведенное на возвращение шести отправленных навстречу славянским ладьям драккаров, а от них не было никаких вестей. И Одноглазый не вытерпел и под вечер сам отправился уже было к Гунналугу в черную башню, где до этого не бывал ни разу, потому что колдун, оставшийся за старшего ярла в Доме Синего Ворона, вынужден был много времени проводить в поместье и именно там встречался с Торольфом. То, что в башню он прибудет ночью, Торольфа не смущало. Ночь – это день колдунов, священное для колдунов время, и Гунналуг, конечно же, ночами не спит и примет Одноглазого. Они теперь связаны прочно, и не только отношениями дальних родственников по материнской линии Торольфа, но и своими делами, которые вместе начали и вместе должны закончить.

Ярлу оседлали коня, десяток воинов, полностью вооруженных и готовых к любым неожиданностям, были готовы к сопровождению, и Торольф уже выезжал из ворот своего двора, когда услышал стук копыт по сухой дороге – в облаке пыли к ним приближался стражник в синем развевающемся по ветру плаще. Кто мог такого гонца послать, Торольфу объяснять нужды не было, потому что плащи такого цвета носили только в одном Доме в округе.

– От Гунналуга… – сказал гонец, переводя дыхание.

Лицо его было покрыто слоем серой пыли, и горло, надо думать, было пылью забито, и оттого гонец основательно хрипел.

– Я понимаю, что не от моего покойного сына Снорри… – с раздражением ответил Одноглазый, пытаясь по лицу гонца прочитать весть.

Лицо под слоем пыли было непроницаемым, а сбившееся дыхание мешало говорить членораздельно.

– Дайте ему фляжку горло смочить… – распорядился ярл.

Один из воинов сопровождения отстегнул от пояса кожаную фляжку и протянул стражнику. Тот долго не отрывался, и стало понятно, что во фляжке была отнюдь не вода. Но бездонных фляжек не бывает, благополучно закончилось содержимое и этой.

– Что велел сказать?

Гонец перевел дыхание.

– Готовься… Драккары потоплены, люди перебиты. Дорога ЕМУ открыта.

– И всего-то? – переспросил Торольф, стараясь не показать лицом или голосом, как сильно ударило его это сообщение. А оно ударило основательно, словно обух топора. Даже туман единственный глаз на мгновение застил, кровь в висках застучала, и голова закружилась. – Это я и сам предполагал…