Читать книгу - "Право на власть - Дмитрий Светлов"

– Будет тебе монах в попутчиках. Для себя что просишь?

– Ничего, руки-ноги есть, голова на месте, строимся потихонечку. К осени церкви в карельских селениях поставлю. Нет, мне ничего не надо.

– Раз так, держи от меня эту грамоту, любое усердие должно быть вознаграждено.

Норманн с поклоном взял рулончик бумаги, бегло прочитал текст, мысленно пожал плечами и снова низко поклонился.

– Ступай в свои покои, князь Андрей, а завтра жду тебя после обеда.

Выделенная для проживания комната ничем не напоминала монастырскую келью. Просторное и удобное помещение позволяло принимать гостей, а мебель включала в себя секретер и конторку, на которой удобно писать стоя. После ужина Норманн достал бумагу, свинцовый карандаш и долго сидел над простеньким рисунком. Всего-то окно, подсвечник на три горящие свечи да иконы в углу. В дверь осторожно постучали, в комнату заглянул мальчишка из школы при монастыре.

– Меня повар послал, велел узнать твои пожелания на завтрашний стол, – без робости спросил пацан.

– То, что и все, без изысков и разносолов, – равнодушно ответил Норманн. Тут же в голове мелькнула мысль: – Постой, школяр, как тебя зовут?

– В крещении Федор, а так Волошкой кличут.

– Вот что, Федор, сбегай к повару и вернись сюда, мне твоя помощь нужна.

– Хорошо, дяденька.

Рисунок получился на редкость удачным. Добавленная к сюжету фигура стоящего на табурете мальчика и стопка книг в корне изменили восприятие. Обычный школьник за уроками, слегка сутул, на лице желание вникнуть в суть текста.

– Это я? – глядя на рисунок, робко спросил Федор.

– Нравится?

– Красиво!

– Посиди немного, я быстро сделаю копию для тебя.

Норманн взял второй лист и начал делать дубликат, порой что-то убирая или добавляя.

– Вот ты где! – В комнату без стука вошел монах. – Бегом в кровать!

Мальчик проворно шмыгнул за дверь.

– Зачем детей совращаешь? Ему давно пора спать!

– Да вот, рисовал, – смутился Норманн.

Монах изумленно смотрел то на рисунок, то на руки Норманна. Наконец опомнился и спросил:

– Как же это у тебя получается, князь Андрей?

– Научили такие же строгие наставники, как и ты.

– Я только письму учу, – подавленно ответил монах.

– Человек многое может, – ответил Норманн и протянул законченный рисунок. – Завтра отдай Федору.

Монах-учитель бережно взял лист сероватой бумаги и, не отрывая глаз от рисунка, вышел за дверь.

С утра Норманн отправился на монастырский двор, установил там мольберт и начал грифелем наносить на холст контур будущего пейзажного рисунка. Грифель, простая и легкодоступная вещь, которую без затруднений можно купить в магазине, но не в четырнадцатом веке. Проблему решила Софья Андреевна, которая как-то увидела в его руках кусок древесного угля.

– Эх ты, правитель северных земель, рисовать умеешь, а грифель сделать не можешь!

– Я курсы выживания в «темных веках» не проходил, и учили меня рисовать, а не делать карандаши из подручных средств.

– Не сердись, «Великий князь», я без злобы подшучиваю.

– Нам еще не хватало сцепиться между собой, тогда точно до портала никто не доживет.

– Надеешься вернуться?

– А вам здесь нравится? Продукты без генетической модификации, масло с маслобойни, а не молочный жир.

– Уговариваешь остаться?

– Вы сюда забрались по собственной инициативе, я попал по вашему разгильдяйству.

– Мы не виноваты, сами оказались невольными жертвами.

– Я не говорю конкретно о вашей группе. Как обычно: умные люди хотели всех осчастливить, да окунули в дерьмо.

– Не говори о том, чего не знаешь. Перетри уголь в пыль, смешай с вязкой глиной и просуши.

Норманн с трудом сдержался от грубости. Сначала создали какую-то дурацкую машину времени, которая ловит людей вместе с машинами, затем сами вляпались в проблему и нос воротят. Секреты у них, видите ли! Ежику понятно, что с отчаяния перебрались от портала в замок, потеряли надежду на спасательную экспедицию. Ладно, шут с ними, он дорогу домой найдет, а если нет, то и здесь жизнь начинает улыбаться. Тем не менее рецепт проверил, и грифель получился отличный, не хуже магазинного, разве что без красивой упаковки.

– Здравствуй, княже! Вот, это я к тебе управляющего привел. Это Сипой, что в Новгороде твоими делами правит.

От неожиданности Норманн вздрогнул и резко развернулся с полушагом вправо. Это рефлекс ухода от удара. Перед ним стояли переминающийся с ноги на ногу Нил и широкоплечий мужчина лет сорока со шрамом через все лицо.

– Вы уж извините, заработался и не заметил, как вы подошли.

Только сейчас он обратил внимание на столпившихся чуть поодаль монахов, которые, затаив дыхание, смотрели за рождением картины.

– Так мы это, тихо звали тебя, да ты ничего не слышал и не видел.

– Ладно, ладно, сам виноват, вместо дела рисунком занялся. Пошли в комнату.

– Князь Андрей, позволь пригласить тебя в свой дом, – низко поклонился Сипой, – у меня уже полный сундук купеческих договоров.

– Хорошо, пошли к тебе, только сначала зайдем в келью, я мольберт уберу, а ты прочтешь грамоту архиепископа.

Норманн быстро собрал свои причиндалы, и тут как по команде стоящие на небольшом удалении монахи дружно бросились помогать. Судя по всему, вчерашний рисунок со школяром уже получил всемонастырскую известность.

Обед в монастыре примерно в пять часов вечера, так что со временем у Норманна было нормально. Мольберт установили поближе к окну, писать надо при естественном освещении, иначе подобранный на палитре цвет при дневном освещении окажется совсем иным. Как можно передать на картине ощущение уходящей зимы? Да просто! Всего лишь контрастные тени, яркое небо и ноздреватый снег, этого достаточно, каждый почувствует дыхание весны.

– Княже! – воскликнул Сипой. – К тебе проявили невиданную милость! Ты в первой дюжине лучших людей Новгорода!

– Разве? С чего ты так решил?

– Ты ничего не понял? Тебе даровано право хранить свои товары в монастырских клетях!

– Ну и что? Какая разница где держать пушнину или ворвань? Разве что почетно.

– Почет, это само собой. Здесь не взымается городская доля за землю и стражникам платить не надо.

– Не велики деньги.

– Да что ты понимаешь! Я товары для Любека сюда завезу, а с купцов малую цену за хранение возьму.

– Обидишь людей, такое дело не скроешь.