Читать книгу - "Дорогая Венди - Э.К. Уайз"

Лондон, 1919

Цветные нитки свисают с пялец и ложатся на скучную серую юбку Венди – они похожи на переплетённый комок корней, только что вытащенных из земли. Она втыкает иголку в ткань не чаще, чем нужно, чтобы создать впечатление, что она вышивает, а сама посматривает на двух санитаров, которые следят за порядком в комнате. Было очень непросто убедить сестёр, что ей можно доверять иголку, даже под присмотром, – долгие недели пришлось вести себя примерно. Санитары всегда стоят там и следят – а она следит за ними. Она уже изучила их привычки так же хорошо, как свою вышивку: она знает, что скоро им наскучит и они ослабят внимание. В любую секунду Джеймисон достанет жестянку табака и бумагу для самокруток, приоткроет дверь в сад и выйдет на порог покурить.

Когда он опускает руку и хлопает по карману, Венди кусает щёку изнутри. Бумага, которую он ищет, спрятана в шве её юбки, в невидимом снаружи кармашке. Венди опускает взгляд, дважды касается пялец и встаёт, пока Джеймисон стоит спиной к ним. Она не решается посмотреть на Мэри, боясь, что выдаст их обеих. Вместо этого Венди быстро движется к коридору, пока Джеймисон приставляет к поиску и второго санитара, Эванса. Они громят шкафчик, где сёстры хранят жестянки с печеньем и чаем и иногда – глоточек бренди. Джеймисон бранится.

В коридоре Мэри её догоняет. Дальше есть другая дверь, которую санитары и сёстры часто оставляют приоткрытой в хорошую погоду, чтобы выйти покурить на солнышке. Это Мэри придумала засунуть в замок тряпочку, чтобы он толком не закрывался. С тех пор они научились правильно бить по двери, чтобы она приоткрылась, и часто выбирались в сад – летом собирали землянику, а зимой однажды устроили славную снежную битву.

Венди толкает дверь плечом, пока в коридоре никого нет, и они вываливаются наружу, хохоча и зажимая рты, чтобы не шуметь. Венди хватает Мэри за руку, и они несутся через лужайку.

– За земляникой? – предлагает, задыхаясь, Мэри.

– Лучше. – Венди ухмыляется через плечо. – Знаешь старое дерево, которое растёт прямо у ограды в западном углу?

– Конечно. – Мэри едва не спотыкается, и Венди притормаживает, дожидаясь её.

– Я слышала, что несколько пациентов сбежали по нему несколько лет назад. Мы проверим, правда ли это.

– Мы собираемся сбежать? – Мэри останавливается, и Венди тоже, всё ещё держа её за руку.

Мэри недовольно кривит губы, в глазах мелькает что-то похожее на страх. Но Мэри ведь ничего не боится – и у Венди отваливается челюсть, когда до неё доходит. Мэри не выходила за стены лечебницы Святой Бернадетты годами. Её поместили сюда ребёнком, она ничего не знала о Лондоне за пределами дома отчима. Мэри упоминала, что даже пока мама была жива, отчим редко брал её с собой на прогулки. Мама была достаточно привлекательна, чтобы её хотелось показывать всем вокруг, но Мэри с её круглым лицом, щелью между зубами и смуглой кожей он предпочитал прятать.

– Может, и не сбежать, – осторожно говорит Венди. – Давай просто заберёмся и посмотрим через стену.

– Как ты, так и я. – Мэри дерзко задирает голову, жёстко глядя тёмными глазами.

Вспомнила ли она тот день, когда Венди стояла на узком балкончике второго этажа лечебницы, собираясь всё бросить и улететь? Венди сжимает руку Мэри. Её охватывает трепет – и возбуждение, и страх. До этого мига она толком не понимала, на что они способны.

Они в самом деле могут перебраться через ограду, убежать и не вернуться? Как они выживут без денег, две одинокие девушки на улицах Лондона? Получится ли переодеться мужчинами и пробраться безбилетниками на корабль в Канаду, на родину Мэри? Или куда-нибудь ещё? Прибиться к бродячему цирку?

Венди размышляет над этим, пока они идут дальше, и вот они уже у дерева. Венди останавливается и зачарованно смотрит наверх. Мэри прижимается к ней, будто дерево воплощает в себе всё, что пугает её в мире за стеной. Венди уверена: Мэри даже не замечает, что делает, но она не намерена указывать на это, ей даже нравится живое тепло Мэри.

Дерево серое от старости, будто вплавленное в каменную кладку – и то и другое буйно заплели лозы. Другие участки двора огорожены железными заборами и погребены за живыми изгородями, но здесь только эта стена, такая высокая, что Венди не может заглянуть через неё. Небо выглядит мучительно близким, ветви дерева скребут эту синь, и Венди кажется, что если она в самом деле залезет, она тоже сможет провести пальцами по небу, как по густой краске.

Её переполняет отвага, и она не может удержаться от усмешки.

– Догони!

Вызов брошен; Мэри смотрит хитро, озорно и смело, больше ни намёка на сомнение и страх. Она отвечает Венди такой же усмешкой, демонстрируя щёлочку между передними зубами.

– Ты же приличная англичанка – я клянусь, ты и лазать-то не умеешь!

Пусть голоса совсем не похожи, но слова Мэри воскрешают в памяти дразнилки Питера. Она вспоминает, как он невозможно балансировал на ветке, слишком тонкой, чтобы удержать его вес, показывал ей язык и болтал пальцами около ушей – похоже на дурацкие неправильные оленьи рога. Не поймаешь, Венди! Девчонки не умеют лазать по деревьям. Это все знают.

– Смотри! – Венди отвечает сразу и Мэри, и Питеру, подбирая грубую ткань юбки. – Вот увидишь, я лазаю лучше тебя!

Венди показывает язык и хватается за толстую лозу, что обвилась вокруг дерева. Она снова в Неверленде, ищет опору на стволе босой ногой, а Питер мчится по воздуху над ней, как надоедливая муха, и Венди то ли злится, то ли радуется. Вспоминается, как ветки ложились ей в ладонь, а узловатый ствол подставлялся под пальцы ног. Она не сомневалась ни на миг даже в первый раз. Она нисколько не сомневалась, что дерево удержит её. Оно ведь держало Питера, а всё, что она хотела ему доказать – то, что девочки умеют лазать по деревьям ничуть не хуже мальчиков.