Читать книгу - "Две жизни Алессы Коэн - Хайди Эберт"

Я слушаю рассказ матери Алессы, Лиенны, не перебивая говорящих. С уточнениями и наводящими вопросами вполне справляется архимаг — я вижу, что ему нравится разрушать образ невинной оскорбленной сиротки, который она создает с первых слов. А мне отведена роль стороннего зрителя — и сейчас она как нельзя кстати. Мне чуть ли не до слез грустно, что Алесса не нужна матери — даже такой матери, изворотливой и лживой… Сама понимаю, насколько это глупо, но ничего не могу поделать.

Куда мне вести светские разговоры и тем более направлять нить рассуждений, когда пальцы дрожат, а в горле — горький комок, несмотря на сладость отвара в чашке передо мной.

— И, когда я бежала из дома Вингарда, среди ночи, в метель и холод, мне некуда было идти, родня бы меня и на порог не пустила, Инквизиция дышала мне в спину, маги тоже с удовольствием бы поучаствовали в травле… Они бы не поверили, что я всего лишь спасала свою жизнь, — Лиенна скорбно вздыхает, прижав руки к груди. — На мое счастье, я увидела шатры на площади и узнала тот цирк, где вы меня несправедливо арестовали, сопровождая инквизиторов… Я вновь обрела своих друзей на этой темной и грязной рыночной площади, они не могли бросить меня в беде…

И перед моим мысленным взором как будто появляется экран, на котором я вижу красивую стройную девушку лет двадцати, в потрепанной одежде, кутающуюся в слишком тонкий плащ, не спасающий от промозглого ветра. Вот она останавливается, не веря своим глазам, делает шаг вперед, вскрикивает от радости и бежит по скользкой мостовой к темным абрисам цветных палаток, украшенных разноцветными огоньками.

Но архимаг хмыкает, и картинка сменяется с каждым его словом:

— Конечно, семья вряд ли захотела бы вас принять, после того как вы чуть не расстроили брак вашей сестры с тем, кто оплатил бы все долги и кого она любила всем сердцем. Но вы зачем-то решили, что будет забавно опоить его любовным зельем, чтобы он повел себя на балу самым непристойным образом… Кажется, вы хотели украсть его ключ от сокровищницы, который он всегда носил с собой. Вы планировали, что он уединится со случайно подвернувшейся тоже опоенной вами девицей, а вы завладеете ключом… И вы преуспели, в краже определенно преуспели.

— Но не суть, — он поднимает руку, видя, что она хочет возразить. — Опоить нас с Алессой вы не попытались, я это оценил. Я уже обещал забыть все ваши старые прегрешения, повторяться не будем… Просто помните, что я знаю, сколько всего вы забрали не только из дома неудачливого жениха вашей сестры, но и из дома Вингарда, и могу предположить, что и с вашими «верными друзьями» из цирка все не так просто. То, что они случайно оказались именно на городской площади и в тот день, когда вам это было необходимо… Я подозреваю сговор, но это…

— Голословные обвинения, — она наклоняет голову, рассматривая столешницу.

— Именно, но очень удачно все сложилось, что вы смогли укрыться с ценностями в шатрах цирка. И погода была к вам благосклонна — в этой метели никто не мог проследить ваш путь. И, конечно, никто не помнил название этой цирковой труппы, где вы обретались после разрыва с семьей. Хотя следовало бы наблюдать за ними, но Инквизиция предпочла закрыть глаза.

— Там не было волшебников, кроме меня, значит, инквизиторы не станут расследовать преступлений какого-то цирка. Это дело тайной канцелярии или стражи, — отзывается она.

Конечно, она рассчитывает каждый свой шаг! И вот уже вместо растерянной и заплаканной красавицы на воображаемом экране богато одетая девушка, она ловко выскальзывает за дверь особняка, поправляет меховую накидку, озирается по сторонам, проверяет, хорошо ли закреплен кошель у нее на поясе, и делает шаг вперед, в бушующую метель.

Да, Лиенна определенно никогда не была обиженной судьбой бедняжкой. Положим, она раздраженно отвечает архимагу, что сложно выжить в мире, где магиссу воспринимают лишь как сосуд для зачатия ребенка, что ее семья пыталась продать ее какому-то влиятельному магу… Но методы борьбы она выбрала какие-то крайне непривлекательные — кражи, шантаж и мошенничество.

Странно, что Источник решил наградить избранным младенцем именно ее.

— Или покарать ее этим жребием, — говорит архимаг, и я понимаю, что произнесла последнюю фразу вслух. — Ведь правда нет ничего хуже, чем обладать сокровищем, но не иметь права никому его показать или самой воспользоваться им. А если еще учесть, как сильно вы не желали детей… Получается просто идеальная месть за все.

— Да, это наказание за самонадеянность от Источника, — она улыбается своим мыслям, немного растерянно, но без злости, словно пытается разобраться с чем-то своим, глубоко личным, таящимся на дне души. — Когда я поняла, что беременна… нет, даже раньше… Сначала мне приснился водопад, журчал так громко, что слов было не разобрать… Потом я все же смогла понять, что именно ему хотелось мне сообщить…

Она задумывается и молчит так долго, что мне кажется, что она умерла или спит с открытыми глазами, прислушиваясь… да, где-то вдали как будто шумит огромный и страшный водопад, способный смести с лица земли целые города…

— А кто был отцом? — уточняет архимаг и стучит кружкой по столу, разрушая иллюзию, и добавляет, не оставляя никаких сомнений, что Лиенна создала мираж: — Не стоит применять эту технику…

Да, Лиенна хотела, чтобы водопад отвлек нас или загипнотизировал… Ритмичный плеск воды о камни и звон разлетающихся капель легко заставят слушателя впасть в транс, как некоторые мелодии, когда веришь каждому произнесенному слову… Но сейчас мелодия неуловимо меняется, и она действительно кажется мне грозной, как раскаты грома, словно хлыстом подгоняющие холодные струи дождя.