Читать книгу - "Маги, ведьмы, чернокнижники - Аня Сокол"

— А вы? — спросила я. — Где учились на ведьму?

Надо же, удалось задеть. Парень дернул подбородком и выпрямился, словно аршин проглотил.

— Я являлся лучшим учеником главного действительного мага Вышграда мэтра Дамира.

— Он умер? — поинтересовалась я.

— Почему? — округлил глаза лучший ученик.

— Ты же сказал «являлся».

— Я закончил обучение, — отрезал маг и отвернулся.

Умею я заводить друзей. И зачем, спрашивается, полезла? А затем, чтобы больше не подходил. Так проще и безопаснее.

Провозгласили очередной тост, я уже сбилась, какой по счету, да это казалось неважным. Мелькнула мысль о неправильности происходящего. Мелькнула и исчезла, утопленная в очередной порции вина. Слишком хорошо, слишком смело, слишком свободно я себя чувствовала.

Праздник близился к завершению. Молодожен, подхватив супругу на руки, скрылся в доме. Вслед понеслись одобрительные выкрики и смущенный девичий смех.

Улица погрузилась в серые сумерки, гости помаленьку стали расходиться, остались самые стойкие, а значит, и мне тоже пора. Вроде ненадолго собиралась. Я поднялась из-за стола. Черт, какая земля неустойчивая, так и плывет под ногами. Уйти, не попрощавшись, показалось невежливым. Было весело, да и запас вредности закончился. Рядом со старостой, как назло, стоял новоиспеченный маг. Как его там? Роун? Рион?

— Спасибо за праздник. До свидания.

— Айка, ты вот что, — нахмурился Верей. — Идти тебе далече, пусть Рион проводит.

Ага, значит, Рион.

Маг скривился от такой-то радости, но руку послушно подал.

— Не надо.

— Старших слушай, — раскраснелся дядька Верей, — парни выпивши, и ежели с тобой чего, не дай Эол, случится, Серафима мне голову открутит.

Я посмотрела туда, где слышались низкий гогот и сальные шуточки.

— Они столько не выпьют.

— Айка!

Я вздохнула, едва не завалилась на бок и ухватила парня под локоть. Земля сразу же перестала шалить и успокоилась. Иногда проще и быстрее уступить, чем ввязываться в спор.

Главная улица плавно спускалась к берегу. Наши размеренные шаги были едва слышны. В траве стрекотали разные насекомые. Крики и пьяные песни стали отдаляться.

Сейчас косые взгляды Риона казались не такими уж важными. Я чувствовала его старательно сдерживаемое раздражение и любопытство в чуть заметном подрагивании руки. Слышала в дыхании, когда он набирал воздух, собираясь силами, и когда шумно выдыхал. Невысказанные слова отступали, послушно ожидая своей минуты.

— Дядька Верей говорил, ты магией воды владеешь? — нарушил молчание парень.

Голос оставался нарочито отстраненным, но чувствовался в вопросе какой-то детский интерес. Я отметила, что Рион назвал нашего старосту дядькой. Его, конечно, полсела так называло, но вряд ли об этом знал приезжий маг. Настоящий племянник? Что я знаю о родне Верея? Ответ — ничего. Поэтому пусть будет племянник.

Вопросу я даже не удивилась — еще один на мою голову. В деревню приехал маг, и староста не упустил случая проверить водянку. Вот и причина внезапного гостеприимства. К дасу^[6] все! Посмотрим, как они в следующий сезон запоют, когда вода снова отступит. Не всем же колдовать, надо кому-то и народ успокаивать, излечивать от собственных страхов. Что он может предъявить? Ничего. Денег мне не платят.

— Нет, — врать не было смысла.

— Как нет? А речку кто вспять поворачивал?

— Слушай, ты вроде ученый, можно течение изменить? — Я почувствовала злость. В основном на себя, надо было сразу отказаться от «колдовства», а не шептать над водой детские песенки.

— Замедлить или ускорить — да. Обратить — нет, тут действует закон о магическом воздействии на целостные природные объекты.

— Так чего придуриваешься?

— Я не придуриваюсь, но и не обманываю. Знаешь, что за магическое мошенничество полагается?

Мы снова замолчали, на этот раз тягостно, неловко. Я убрала руку, мне не хотелось касаться парня. Он ни в чем не виноват, но все равно не хотелось.

Наша деревня Солодки располагалась на соединении двух рек. Мелководная Рыховка впадала в полноводную Ленею. Бабушкин домик стоял особняком на другой стороне. Дощатый мост строили еще до моего рождения по старому образцу — бревенчатый, выгнутый, без перил. Пробегая туда-сюда по нескольку раз в день, я никогда не задумывалась о возможности падения.

От тесных лаптей болели ступни, терпеть неудобство в угоду приличиям глупо, тем более теперь. Я стянула один лапоть, встала на прохладное влажное дерево и облегченно выдохнула. Рион отвернулся, словно увидел не голые пятки, а по меньшей мере голые колени.

Потянулась за вторым, зацепила пальцами и… заскользила. Мир пришел в движение, мост зашатался, запрыгал перед глазами, звезды описали сияющий круг. Воздух толкнул в спину, предвещая короткий полет и падение. Страх молотом ударил в голову, оглушая, ослепляя, лишая воли.

Водянка, значит? Самое время рассмеяться. Кто-то боится мышей, кто-то домовых, кто-то сборщика налогов. А я больше всего на свете боюсь не тычков и летящих камней, больше всего я боюсь воды, даже плавать не умею.

Что там, под темно-зеленой толщей? Что появится, когда поднявшийся ил осядет и муть разойдется?

Лапоть упал в реку, издав легкое «плюх». Следом за лаптем упаду я, и звук будет посильнее. С губ сорвался стон. Я отчаянно взмахнула рукой, ожидая, что загребу лишь воздух, но… Не знаю, во что я вцепилась сведенными от страха пальцами, но послышались треск рвущейся ткани и хруст. Меня ударили в плечо и оттолкнули от края моста. Клацнув зубами, я упала на пахнущее влагой дерево.

Вот и все. Обычное дело — пьяная девка чуть не свалилась в речку. Знай я тогда, какие последствия это повлечет, прыгнула бы сама, не раздумывая.

— Ты… ты…

Рион побледнел, его зрачки сузились, по телу прошла дрожь.

Эол и сподвижники, у него что, падучая?

— Ты убила меня, — прошептал он и рухнул на мост.

Точно — падучая. Жалко-то как, молодой еще…

Я разжала кулак, на сырое дерево моста упал лоскут чужой рубашки с тесемками, который я оторвала, пытаясь удержаться от падения. Парню удалось невозможное — напугать меня еще больше.

— Рассказывайте, — приказала бабушка.

Мы втроем сидели за столом. Обычным, круглым, с потемневшей от времени столешницей и отпечатками от мисок, кувшинов, кружек. Недоброе предчувствие незримо повисло в комнате, я видела его везде — в глазах парня, в собственном молчании, в бабушкиной притворной бодрости. Это как проснуться и понять: что-то случилось. Нет никаких причин, но ты чувствуешь, знаешь — это близится.