Читать книгу - "Тысяча Имен - Джанго Векслер"

Именно здесь, в этом потаенном дворе, ожидали главу блюстителей последние истинные служители богов. Джаффа подошел к плетеному креслу, стоявшему у фонтана, и упал на колени, низко опустив голову.

– Приветствую тебя, дитя мое.

Женщина, сидевшая в кресле, была, несмотря на весеннюю жару, закутана в плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, кисти рук обмотаны белыми бинтами. Голос ее был сухим и скрипучим, безжизненным, точно голос самой пустыни.

– Святая Мать, – пробормотал Джаффа, не отрывая глаз от растрескавшихся плит двора. – Я пришел рассказать о совете.

– И похоже, не ограничился только этим. – Шелестящий звук, который донесся из-под капюшона, вполне мог сойти за смешок. – Онвидаэр, приведи нашу гостью.

За спиной у Джаффы раздался испуганный вскрик, затем – шарканье сандалий. Главный блюститель все так же пребывал в коленопреклоненной позе, на лице его крупными каплями проступил пот.

– Мать, я не в силах выразить словами своего раскаяния. Мне в голову не пришло, что…

– Встань, дитя, – промолвила женщина в плаще. – Ничего худого не случилось. А теперь поглядим, что за рыбка угодила в наши сети.

Джаффа поднялся на ноги и обернулся, едва не рухнув от облегчения. Позади него стояла девушка лет пятнадцати или шестнадцати, худая, с тонкими, как прутья, руками и ногами. Лицо ее покрывала трущобная пыль, и всей одежды на ней было – рваные штаны да грязная безрукавка. Немытые волосы сбились в колтуны.

Онвидаэр сжимал плечо девушки, без видимых усилий удерживая ее на месте. Он был молод, всего на пару лет старше своей пленницы, но мускулист и жилист, с медно-серой кожей, свойственной десолтаям. Лишь набедренная повязка прикрывала его наготу, оставляя на всеобщее обозрение широкие плечи и бугристую от мускулов грудь. В другой руке он держал кинжал с узким лезвием.

– Она следила за Джаффой, – объявил Онвидаэр, – почти все время, пока он шел сюда. Но ни с кем не разговаривала.

– Этакий жалкий уличный котенок, – проскрипела женщина в кресле. – Любопытно, однако, к какому дому она принадлежит?

– Ни к какому! – отрезала девушка. В глазах ее сверкал вызов. – Клянусь чем хотите, я ничего плохого не сделала. И за ним вовсе не следила!

– Ну-ну, остынь, – проговорила женщина. – Умерь свой гнев. На твоем месте я скорее стала бы просить о милосердии.

– Я не знаю, кто ты, и… вообще ничего не знаю!

– Мы весьма скоро выясним, так ли это. – Голова, скрытая капюшоном, повернулась. – Позови Акатаэра.

Громадная тень отделилась от стены позади старухи и обернулась безволосым гигантом в кожаных штанах до колен с помочами. Гигант согласно буркнул что-то и неспешно направился в дальний конец двора, к пустоте дверного проема, за которой маячили давно обезлюдевшие жилые покои.

– Итак, дитя, – сказала старуха. – Кто послал тебя сюда?

– Никто меня не посылал! – выпалила девушка, пытаясь вырваться из цепкой хватки Онвидаэра. – И я не дитя!

– Все люди – дети богов, – заметила старуха с неподдельным добродушием. – И мужчины, и женщины, и даже жалкие уличные котята. Боги дорожат каждым из своих детей.

– Отпустите меня, а? – В голосе девушки прозвучало отчаяние, и Джаффа сделал над собой усилие, чтобы не поддаться жалости. – Умоляю, отпустите! Я никому не скажу ни словечка…

Она осеклась, потому что безволосый гигант вернулся, и с ним шел костлявый мальчик лет одиннадцати-двенадцати в белой накидке. Мальчик был так же безволос, как его спутник, с серьезным не по возрасту лицом и яркими синими глазами. Он поклонился старухе, учтиво кивнул Джаффе и обратил взгляд на девушку.

– Мы узнаем, что ей известно, – промолвила старуха. – Онвидаэр…

Девушка метнула безумный взгляд на кинжал в руке Онвидаэра.

– Молю вас, не надо меня мучить! Я все равно ничего не знаю… клянусь…

– Мучить? – Старуха вновь издала безжизненный шелестящий смешок. – Бедное дитя. Никто не станет тебя мучить.

Джаффа увидел, как в глазах девушки вспыхнула надежда. В тот же миг Онвидаэр, двигаясь с проворством атакующей змеи, вздернул ее запястье над головой и погрузил длинный узкий кинжал в левый бок, под самой подмышкой. Лезвие гладко вошло в плоть, с безупречной точностью вонзившись между ребрами. Девушка лишь единожды дернулась, и глаза ее широко раскрылись, а затем она безжизненно обмякла. И повисла в руке Онвидаэра, точно сломанная марионетка. Голова ее свесилась к груди, пряди сальных волос закрывали лицо.

– Я никому не желаю причинять боли, – промолвила старуха. – Онвидаэр чрезвычайно искусен в своем ремесле.

Джаффа на краткий миг закрыл глаза, мысленно повторяя слова молитвы. Не так давно подобная сцена вызвала бы у него отвращение. Когда-то он даже стремился предать светлейшему суду и Мать, и всех, кто ей служит, разрушить тайные храмы и обнародовать творимые там бесчинства. Теперь же, повидав тех, кто занял место Матери, Джаффа предпочел служить ей. Теперь он способен был взирать на смерть юной нищенки всего лишь с внутренней дрожью. Такой жестокий урок преподало Эш-Катариону владычество искупителей: в жизни есть вещи гораздо страшнее, нежели быстрая смерть.

Мать согнула костлявый палец:

– Приступай, Акатаэр.

Мальчик кивнул. Онвидаэр ухватил другую руку девушки, и теперь ее тело болталось на весу, едва касаясь коленями плит двора. Акатаэр приподнял свесившуюся к груди голову нищенки, серьезно глядя в широко раскрытые невидящие глаза, отвел с лица волосы. Затем с тихой сосредоточенностью мастера, поглощенного работой, он подался вперед и бережно поцеловал девушку. Язык его раздвинул безжизненно обмякшие губы. Надолго воцарилась тишина.

Завершив свое дело, мальчик прижал ладонь к щеке девушки и оттянул ее веко так, что глаз, уже подернутый смертной пленкой, в нелепом изумлении уставился на мир. Мальчик снова подался вперед, на сей раз высунув между зубов язык, и так же бережно прикоснулся кончиком языка к глазу убитой. То же самое он проделал с другим ее глазом, потом отступил на шаг и что-то беззвучно пробормотал.

В глубине зрачков мертвой девушки возникло нечто. Труп колыхнулся, словно Онвидаэр легонько встряхнул его. Глаза девушки сами собой медленно закрылись, затем резко распахнулись. Взамен белка, зрачков и радужной оболочки их теперь до краев наполняло зеленое пламя. Губы мертвой зашевелились, и из уголка рта заструился, извиваясь, тонкий дымок.

Старуха удовлетворенно хмыкнула, жестом подозвала к себе Акатаэра и когтистой, обмотанной белыми бинтами рукой погладила его по голове, словно домашнего питомца. Затем она устремила внимание на существо, которое еще недавно было юной нищенкой.

– Теперь, – произнесла она, – мы сможем кое-что узнать.

– Это Святая Мать, – высоким ясным голосом промолвил Акатаэр. – Я велю тебе отвечать на ее вопросы и говорить правду.

Труп опять шевельнулся, исторгнув из уголка рта новую струйку дыма. Глаза, пылавшие зеленым огнем, смотрели не мигая.