Читать книгу - "Чужой трон - Елена Самойлова"

И вот теперь я периодически играю на флейте, причем мелодии у меня получаются довольно-таки нежными и приятными для слуха, хоть и несколько простоватыми. Ну и ладно, не на хлеб же мне этим зарабатывать…

Я подхватила с лавки сумку, в которую тайком от Метары положила полковриги домашнего хлеба, и, попрощавшись с Вилькой, вышла из дома, намереваясь разобраться с нахальными жеребцами и в очередной раз показать им, кто в доме хозяйка.

Шум, производимый этими двумя бесами в лошадином обличье, я услышала еще на походе. М-да, похоже, Глеф и Белогривый опять развлекаются по полной программе… Я страдальчески вздохнула и подошла поближе к распахнутым дверям конюшни, из которой раздавалось звонкое, несколько ехидное ржание моих подопечных, сопровождаемое грохотом.

Ага, все, как всегда, все, как обычно…

Из конюшни донесся вопль, а вслед за ним грянул семиэтажный мат. Я охнула и, вбежав внутрь, рявкнула отработанным за последние полгода зычным командирским голосом:

– А ну прекратить бардак!!!

Как ни странно, сработало – тишина воцарилась моментально, замолк даже конюх, которого «добрые лошадки» загнали на стропила под крышей. Сами же виновники сего переполоха смотрели на меня с одинаковым ангельским выражением на ехидных мордах. Я тяжко вздохнула и, выдернув из зубов Белогривого порядком пожеванную уздечку, задрала голову кверху, осматривая прилипшего к стропилу конюха.

– Как вы там?

– З-замечательно!..– провыл несчастный, не рискуя крыть меня матом в присутствии Глефа и Белогривого.

Не знаю как, но оба жеребца всегда чутко улавливали, когда меня оскорбляют, и принимались на не шутку защищать мою честь, а уж в этом им попросту не было равных, даром что рыцарские кони с буйным характером.

– Тогда слезайте! – предложила я, придерживая обоих коней за гривы.

Конечно, эти паразиты могли вырваться в любой момент, но почему-то не вырывались, предпочитая с абсолютно невинным видом смотреть в пол. Я же удовлетворялась этой иллюзией контроля, прекрасно понимая, что лучшего я ни в жисть не добьюсь.

– Нет уж, спасибо. Я пока тут посижу. – Конюх с подозрительно счастливой миной помахал мне, слегка привставая на балке. – Вы пока с лошадками прогуляйтесь, а я попозже и стойло вычищу, и корма насыплю…

К сожалению, мне пришлось разочаровать этого милого и доброго человека.

– Сегодня я только на Белогривом проедусь. Сами понимаете, с ними обоими мне не справиться, приходится ездить по очереди.

Врала, конечно. Я могла спокойно прогуливаться с обоими жеребцами, но пешком. К сожалению, ехать на ком-то одном мне не позволял его «соперник», так что во избежание последующей драки мне приходилось либо тащиться всю дорогу на своих двоих, либо через каждые пять минут пересаживаться с одного жеребца на другого, а это дело мне быстро надоедало.

– Но, госпожа ведунья… – попытался было возразить конюх, однако я уже выводила Белогривого из стойла, оставив ехидно фыркающего Глефа на попечение прилипшего к стропилу человека.

На выходе я обернулась и строго сказала, обращаясь к эльфийскому скакуну, который уже алчно косился в сторону конюха фиолетовым глазом:

– Глеф, если будет хоть одна жалоба, когда я вернусь, то не возьму тебя вечером на луг.

На морде эльфийского жеребца отразилось такое почти человеческое разочарование, что я едва не рассмеялась. Лошади вообще сами по себе умные животные, а эти, как мне казалось, понимали каждое слово.

Я улыбнулась и, положив ладонь на холку Белогривого, вышла из прохладной конюшни в жаркое утро, намереваясь проехаться прямым курсом до небольшой бухточки в Белозерье, до которой было примерно полверсты. Близко, конечно, но возвращаться своим ходом по жаре в два часа пополудни было лень, и я решила, что проще будет прокатиться туда-сюда на Белогривом. Тяжеленное седло, захваченное мною из конюшни, оттягивало плечо, а уздечка, зажатая в кулаке, так и норовила хлестнуть меня по голым ногам. М-да, может, все-таки стоило снять конюха, чтобы он хотя бы оседлал для меня лошадь?

Ага, щаз! Если к Глефу еще могли подмазаться эльфы, возглавляемые Вилькой с куском сахара в качестве взятки, то Белогривый упорно не подпускал к себе никого, кроме меня, особенно с седлом в руках. Именно поэтому мне приходилось каждый раз, чертыхаясь сквозь зубы, оседлывать его самостоятельно.

Вот и сейчас, пока я нацепила на Белогривого седло по всем правилам, я выдохлась и взмокла, а эта черная скотина так и продолжала стоять столбом, никак не реагируя на мое пыхтение, сдавленную ругань и увещевания на тему: «Почему этим никто, кроме меня, не может заняться?!» Наконец процесс «упаковки» был завершен, к огромной радости всех действующих лиц, то есть меня и Белогривого, которому тоже надоела вся эта возня со сбруей, причем надоела настолько, что стоило мне только выпрямиться в седле, как он взял с места в карьер, перейдя на галоп, да такой быстрый, что распахнутые настежь створки Южных ворот моментально оказались далеко позади.

Я взвыла и вцепилась в луку седла, надеясь удержаться, и это мне, как ни странно, удалось. Еще во время наших с Данте совместных катаний эта зловредная зверюга точно знала, как следует бежать, чтобы я выпала из седла, а как – чтобы только повизжала, но удержалась.

Данте…

Имя отозвалось тупым уколом в сердце. Невозможный и вездесущий наемник, который в конце концов оказался рыцарем-аватаром… Мой ангел-хранитель на пути к Рассветному пику был Ведущим Крыла защитников далекого Андариона, одним из тех, кто атаковал мой дом недалеко от Стольна Града. Если честно, то я почти простила ему то нападение, но все остальное… С одной стороны, он защищал меня, а с другой – именно благодаря ему я стала той, кем сейчас являюсь: потомком древнего рода существ с двумя ипостасями, крылатой Синей Птицей, уже не человеком, но еще не айранитом. Я даже толком не знала, к какому из миров принадлежу, но сердцем чувствовала, что теперь я чужая и людям, и обитателям Андариона.

Вот этого-то я и не простила Данте до сих пор.

Того, что я стала еще большим изгоем, чем он, аватар, чужой среди своих, защитник и палач своего народа в одном лице. Хуже – только ведунья-полукровка, потомок угасшего рода, которая не желает возвращаться на землю предков…

Белогривый всхрапнул, словно почуяв мое настроение, и моментально сбавил шаг. Я вздрогнула и поняла, что вижу окружающий мир чересчур четко – выходит, глаза опять стали непроницаемыми черными зеркалами айранитов. Никак не могу научиться контролировать это. Почему-то, стоит мне только начать думать о чернокрылом рыцаре-аватаре, как я теряю контроль над проявлениями своей новообретенной ипостаси.

Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Медленно выдохнула.

Как ни странно, помогло – когда я вновь соизволила обозреть окружающий мир, то он выглядел, как обычно: полный ярких красок и света солнца, но уже лишенный сверхъестественной четкости и глубины. Я облегченно вздохнула и хлестнула Белогривого поводьями, заставляя вновь перейти на галоп. Рыцарский жеребец звонко заржал и припустил по утоптанной дороге вдоль пологого берега Белозерья.