Читать книгу - "Метро 2033. Из глубин - Руслан Мельников"

Мать Стаса была из тех самых эмчээсных беженцев. В «Аид» она попала уже беременной и, судя по всему, словившей большую дозу радиации. Сама умерла при родах. Ребенок родился увечным.

Это было не внешнее, физическое увечье. Со Стасом происходило что-то внутри. Что-то нехорошее. Приступы — так называли его изъян окружающие, и так он привык называть это сам. Приступ всегда случался внезапно. Обычно все проходило быстро, но на это время Стас полностью выпадал из жизни. Будто кто-то выключал свет, звук и прочие раздражители. В памяти не оставалось ничего. Совсем-совсем ничего. Такая маленькая скоротечная смерть.

Пока длился приступ, Стас находился в полном ступоре, ни на что не реагируя. А кому нужен сталкер, охранник или техник, который в любой момент мог отключиться? Правильно — никому. Разве что «Г»-сектор принимал таких работничков.

Впрочем, и там у Стаса не сложилось. Проклятые приступы делали его беспомощным и уязвимым, а «гэшным» аутсайдерам «Аида» нужно было на ком-то вымещать злость и обиду за собственные неудачи. Жесткая война с односекторниками, в которой он был один против всех, шла с детства, насколько помнил себя Стас. После приступов он часто обнаруживал на теле синяки, ушибы или грязные пятна от грибного гумуса и видел вокруг глумливые ухмылки. Стас пытался разбираться, лез в драку, кого-то бил. Но рано или поздно начинался новый приступ, и все повторялось снова.

Он так и не сблизился ни с кем из своих секторских, а об обитателях других секторов и вовсе говорить не стоило. Во всем «Аиде» с ним охотно общался только «ашный» психолог. Но у Стаса имелось подозрение, что у психолога к нему был исключительно профессиональный интерес — не более. Это задевало еще сильнее. К тому же психолог скорее пугал Стаса, чем располагал к себе. Такой уж у них, в «Аиде», психолог.

Стас рано привык к одиночеству и даже полюбил его. Свободное время, которого было не так уж и много, он предпочитал проводить в коридорах между секторами. Здесь от людей, конечно, не спрячешься, но в переходах их все же меньше и друг на друга они обращают внимание не так часто. Люди просто идут куда-то по своим делам и заняты исключительно ими.

В последнее время прогулка по межсекторным туннелям неизменно приводила Стаса к запертой двери «офиса». Именно здесь, в «А»-секторе, располагался «аидовский» штаб полковника Гришко, именно отсюда контролировалось всё, что еще могло находиться под контролем. Система жизнеобеспечения, водяные и воздушные фильтры, сохранившая работоспособность техника, охрана и разведка, внешние подступы к «Аиду» и его внутренняя жизнь, распределение ресурсов и улаживание конфликтов.

Вот где работа так работа! Не пыльно, не грязно, не напряжно, престижно, почетно. Не то, что возиться в грибном гумусе, перебирать полудохлых червей и чистить клетки с тощими крысами.

«Ашники» были элитой «Аида», и любой «аидовец» мечтал стать ее частью. Стас тоже иногда представлял, как он на законных основаниях входит в эту дверь. «Гэшник» в «А»-секторе. Смешно, конечно…

Впрочем, к «офису» Стаса тянули не только глупые мечты. Акустик Катя — вот что… вот кто еще.

Недавно он снова видел ее в коридоре. Катя провожала в экспедицию своего Лёню — лучшего сталкера «Аида».

Своего… Лучшего…

Его, Стаса, она тогда даже не заметила. А если и заметила, то не подала вида. Что ж, и Катя, и Лёня были «ашники», а он был из «Г». Ему с Лёней не тягаться. Стас и не собирался. Он приходил сюда просто взглянуть на Катю. Если повезет. Если она выйдет.

Стас представил ее так, будто Катя стояла сейчас перед ним, в проеме бронированной двери.

Как и все женщины «Аида», она носила короткую стрижку: за длинными волосами трудно ухаживать, но и с короткими Катя выглядела обворожительно. Косая русая челка могла свести с ума кого угодно. Да и всё остальное тоже. Нервно прикусываемые пухлые губки. Вздернутый носик, огромные — в пол-лица — зеленющие глаза. Пристальный настороженно-испуганный взгляд. И выражение такое… Как будто она все время к чему-то прислушивается. Наверное, это профессиональное. Милое такое выражение.

Стас улыбнулся.

Он еще вспомнил маленькие миленькие ушки Кати, мочки которых никогда не знали сережек. Наушники акустика плохо сочетаются с сережками.

Стас провел рукой по бронедвери, ощутив холод шершавого металла. Эх, Катя-Катя-Катя… По сравнению с тем, что на самом деле разделяет его и ее, даже эта дверь не такая уж и непреодолимая преграда. Он — «гэшник», копающийся в навозе. Она — акустик «Аида», ценный сотрудник полковничьего «офиса». Он иногда наблюдает за ней со стороны, исподволь, тайком, словно подворовывая чужое счастье. А она живет с другим.

«Счастливчик! — без злобы и ревности, но с тоской подумал об этом другом Стас. — Какой же счастливчик этот Лёня! Ну, почему так получается в жизни: кому-то достается счастье, а кому-то…»

Пустота!

Пустота, темнота и тишина в мозгу, глазах и ушах навалились внезапно, не дав даже додумать мысль. Как всегда, когда начинается приступ.

Пустота.

Темнота.

Тишина…

* * *

Тишина. Полная. Абсолютная. Как под водой. На глубине метров этак… Ну, в общем, глубоко.

Огромные похожие на головные наросты камнегрызов наушники с плотной мягкой набивкой закрывали уши, виски и ползатылка, отсекая все звуки внешнего мира. Их ненавязчивое давление на голову было привычным и не доставляло неудобств.

Сонар-терралокатор, контролировавший ближние подступы к «Аиду», пока был выключен. Чтобы не мешал. Сейчас Катя «слушала» датчики движения по внешнему периметру. Датчики молчали.

В «офисе» шла рутинная работа. Всё, как обычно. За стеклянными перегородками, делившими рабочее пространство, все на виду. Акустик Екатерина Смирнова слушала тишину в наушниках и отстраненно наблюдала за происходящим.

Персонал «офиса» двигался мало и вяло, словно придавленный толщей воды.

Порой — это случалось редко, но все же случалось — люди открывали и закрывали рты, переговариваясь друг с другом или с кем-то невидимым — по рации или телефону. Катя не слышала их разговоров, что еще больше усиливало сходство с подводным миром.

Подземный, подводный — разница невелика.

«Люди, в большинстве своем, как рыбы, — думала Катя. — Много говорят, но обычно их слова значат мало, и если выключить звук, ничего ведь, по большому счету, не изменится».

Каждый занимался своим делом. Вон, в соседней стеклянной ячейке-аквариуме престарелый тучный компьютерщик-программист и вообще правая рука Гришко по технической части Михеич снова воюет с таким же старым «железом» и глючным ПО. «Офисная» компьютерная сеть, как, впрочем, и все вокруг, дышит на ладан, а Михеич пытается хоть немного продлить ее слабое дыхание.

Судя по сердитому лицу «аидовского» айтишника, дело не ладится. Михеич зол и раздражителен. Впрочем, в последнее время он такой всегда. Седая голова старика склонилась над монитором. Близорукие слезящиеся глаза за стеклами очков смотрят на тусклый экран с разноцветными, наслаивающимися друг на друга окошками и бесконечными колонками каких-то цифр и знаков.