Читать книгу - "Хейсар - Василий Горъ"

Побратим короля посмотрел на меня бешеным взглядом и зарычал:

— Не оскорбляй свою гард’эйт, илгиз[21]! Человек, отдавший тебе свою жизнь, недостоин такого позора!

— Позора?

Видимо вспомнив, что я не хейсар и не могу знать всех особенностей этой клятвы, Вага взял себя в руки и снизошел до объяснений:

— Гард’эйт, не сумевшего разделить жизнь со своим майягардом, побивают камнями. А род, воспитавший труса, предают забвению…

— «Весь Путь Идущего — это череда малых и больших Испытаний…» — глядя, как в свечении Дейра тускнеет россыпь Ватаги Лесовиков, горько пробормотал я. — «В малых Бог — Отступник проверяет на излом тело. В больших — Дух и Веру. Да, именно так, а не наоборот: раны, увечья и даже смерть во время истинного Шага приведут Идущего к Цели, а одна — единственная ошибка в Выборе столкнет его с Пути…»

«Столкнула… — мелькнуло на краю сознания. — Уже давно… В тот день, когда я решил переночевать в замке Атерн…»

Мысль была грязной. До безумия. И до безумия же подлой. Поэтому я виновато склонил голову и принялся читать «Покаяние» — единственную молитву с просьбой о прощении, которую я знал. Естественно, обращаясь не к Богу — Отцу, а к Богу — Отступнику. И не с самого начала, в котором братья во Свете каялись во всех грехах, которые когда‑либо существовали, а с середины:

— Устрашившись выбора, я, Кром по прозвищу Меченый, идущий по предначертанному тобою Пути, за пятнал свою душу сомнением. Не отврати от меня лика своего, даруй мне силу духа, ясность ума и умение отличать истинное от ложного…

Бог — Отступник смотрел на меня, так как через считаные мгновения после того, как я дочитал последние строки, за моей спиной еле слышно скрипнула дверь, а тишину комнаты для телохранителей разорвал тихий шепот баронессы д’Атерн:

— Кро — о-ом?

«Да, Мэй?» — хотел было сказать я, повернулся к двери и онемел: леди Мэйнария стояла в дверном проеме в тоненькой ночной рубашке на голое тело. Босая и простоволосая. И до ужаса напоминала Ларку!

Оглядев меня с ног до головы, она зябко повела плечами и грустно вздохнула:

— Ну вот, опять не спишь…

Я пожал плечами: заснешь тут, как же.

Как ни странно, этот короткий и почти ничего не значащий жест вывел баронессу из себя:

— Сколько можно молчать? Скажи мне хотя бы одно слово!

Я сглотнул подступивший к горлу комок и сказал первое, что пришло мне в голову:

— Зря…

— Зря? — эхом переспросила она и нехорошо прищурилась: — А ты бы стал строить из себя эйдине[22], зная, что для меня это закончится Декадой Воздаяния[23]?

— Ничем бы это для меня не закончилось… — угрюмо буркнул я. — В ночь перед казнью меня бы выпустили из тюрьмы, а всем заинтересованным лицам сообщили бы, что я так сильно испугался наказания, что откусил себе язык и истек кровью…

— Н — не поняла?

— Граф Рендалл дал мне слово, что после суда меня вывезут из Аверона и отпустят на все четыре стороны. Таким образом, дадут мне возможность завершить свой Путь и получить Темное Посмертие, не забирая с собой тебя…

Девушка на негнущихся ногах подошла к моей кровати, рухнула на край перины, запустила пальцы в волосы и застонала.

У меня пересохло во рту и потемнело в глазах — я понимал, что леди Мэйнария не горит желанием уходить, но почему‑то считал, что она не захочет демонстрировать свое нежелание так явно.

За пару минут, потребовавшихся ей, чтобы хоть как‑то смириться с упущенными возможностями, мое и без того омерзительное настроение стало еще хуже. И к моменту, когда баронесса подняла на меня взгляд, я был готов услышать все что угодно. Включая проклятия.

— Получается, что его светлость пытался спасти мне жизнь?

Я ошарашенно почесал затылок — вместо того чтобы думать об ожидающем ее уходе в Небытие, леди Мэйнария разбиралась с мотивами поведения графа Рендалла.

— Ну да…

— Кром! Я должна перед ним извиниться!

— Попроси у леди Этерии карету… — буркнул я. — Думаю, она не откажет.

— Попрошу… И съезжу к нему… Сегодня же! — кивнула баронесса. Потом сгорбила плечи и потерянно вздохнула: — Знаешь, а ведь я была уверена, что ради моего спасения ты отказался от своего Пути…

«Почти отказался… Аж два раза. Но меня уберег Двуликий…» — угрюмо подумал я. А вслух сказал совсем не это: — Клятвы, данные Богам, не нарушают…

— Да — а-а? — криво усмехнулась Мэйнария. — Тогда почему ты вот уже трое суток ломаешь голову, пытаясь придумать, как уйти без меня?

— Я думаю не об этом… — вздохнул я.

— А о чем?

— О том, что Испытание, ниспосланное мне Двуликим, слишком сложное для меня…

— А для нас двоих?

— Мэй! Ты совсем молода! Ты должна жить — блистать на балах, очаровыва ть мужчин, рожать детей, наконец!

Баронесса посмотрела на меня как на юродивого и… горько рассмеялась:

— Очаровывать? Кого? Ты видел, как на меня смотрели все те, кто присутствовал во Дворце Правосудия? Как на дешевую, потасканную розу[24]!

— Но ведь мэтр Регмар…

— Кром! — перебила меня она. — Ты что, не понимаешь? Для всего дворянства Вейнара я — подстилка Двуликого! И это мнение не изменит ни свидетельство Регмара, ни личное заступничество Вседержителя!

— Прости…

— За что? За то, что ты спас меня от акрида? За то, что не дал меня ссильничать и убить вассалам графа Варлана, лесовикам и грабителям из Меллора? Или за то, что благодаря тебе я смогла восстановить доброе имя моего отца?

— Мэй…

Баронесса мигом оказалась на ногах, подскочила ко мне, встала на цыпочки и ласково провела ладошкой по моей щеке:

— Не рви себе душу! Наш путь предначертан Богами, и мы обязаны пройти его до конца…

— Боюсь, он получится совсем коротким… — вздохнул я и, взяв с подоконника свой посох, показал ей коротенький отрезок чистого дерева, на котором могла поместиться всего одна зарубка.

— Тем больше причин прожить каждую минуту отведенного нам срока так, чтобы им… — баронесса показала пальцем в потолок, — не было за нас стыдно…