Читать книгу - "Пираты. Книга 4. Охота на дельфина - Игорь Пронин"

— Чтобы хотя бы он не достался дьяволу, зачем еще? — усмехнулся негр. — Красный Чарли больше никак не мог ему насолить.

— А какой смысл солить, если дьявол все равно забрал его душу? — не унимался скептик. — Дьявол всегда получает, что хочет.

— Не всегда! — заспорил Каспаро. — Ван Дер Вельде обманывал дьявола! И капитан Тич тоже обманывал!

— Чарли решил спрятать бриллиант, потому что уж таков он был, Красный Чарли, — перебил его негр, чтобы не потерять инициативу. — Всегда норовил кому-то насолить, пусть даже и не себе в выгоду. И вот он взял этот камень и затолкал его в подзорную трубу, прямо внутрь. Когда дьявол пришел — а он уже не скрывался, потому что больше никого не корабле не осталось! — Чарли сам сорвал с шеи крест и попросился к нему на службу. Уж таков он был, Красный Чарли. Дьявол рассмеялся, и тогда Чарли выпалил в него из обоих пистолетов, что всегда держал под рукой. А когда дым в каюте рассеялся, не было уже ни Чарли, ни морского дьявола. Только и подзорной трубы тоже не было. Когда корабль нашли у берегов Панамы, то специально посланный человек от губернатора перерыл там все. Но трубы не было!

Фламелю, по натуре естествоиспытателю и логику, очень хотелось спросить: кто мог рассказать эту историю, если дьявол забрал всех, и откуда известно о бриллианте в подзорной трубе, если ее не нашли? И при чем тут вообще губернатор? Но он молчал и так же молча прослушал еще две подобные же истории — жуткие и совершенно бездоказательные. В частности, он узнал чрезвычайно интересную версию гибели португальского военного корабля. Эта трагедия стала новостью в Мадриде прямо накануне его отъезда, но в салонах и понятия не имели, какую роль в крушении сыграли два индейских колдуна и заколдованная жемчужина, которую португальцы отобрали у призрака пирата Тича, на свою беду.

В разговорах наконец наступила пауза: на широкие пальмовые листы стали раскладывать креветки. Псы ринулись было ближе к огню, получили нещадных пинков по бокам и отступили в тень без возражений: надо полагать, это было ежевечерним ритуалом, и собаки принимали его, как и все привычное. Воспользовавшись тишиной, Фламель решился заговорить.

— Здесь упоминали имя капитана Ван Дер Вельде, — сказал он, прокашлявшись. — Мне тоже доводилось слышать кое-что о нем и его корабле «Ла Навидад».

— Все мы слышали о «Ла Навидад», а многие и своими глазами видели! — презрительно заметил тот старик, что постоянно слегка трясся. — Вот тут он проплывал, прямо напротив этого места, и пусть чайки выклюют мои глаза, если это не так! Энрике, да налей же мне немного того пойла, что ты принес, но прячешь за спиной!

— Это не пойло, а настоящий ром! — проворчал Энрике. — И я не понимаю, почему я должен тебе наливать — у Каспаро тоже кое-что имеется! Вот и пей его отраву, ее на тебя не жалко.

— Это мы еще посмотрим, у кого отрава, а у кого ром! — возмутился Каспаро, но не перестал жевать креветки. — Я поговорю с тобой об этом, не будь моя мать из Кастилии!

Насчет происхождения матери Каспаро тут же прозвучало несколько суждений разного рода. Фламель, боясь, что вот-вот начнется драка, повысил голос:

— А слышали ли вы о том, как «Ла Навидад» ушел с Тортуги на север? Сразу после того, как капитан Ван Дер Вельде обчистил тамошнего губернатора? Говорят, что с ним также отправился капитан Гомеш.

— Гомеш был помощником Ван Дер Вельде, но перед уходом с Тортуги у него уже был свой корабль, — согласился седой негр. — Оба они лихие капитаны, но старый Ван Дер Вельде, конечно, удачливее Гомеша.

Удача — вот имя настоящей богини Карибских морей. Ни знания, ни опыт, ни даже справедливость не могут сделать капитана магнитом, к которому потянутся лучшие моряки. Зато удача искупает любые недостатки, и к самым кровавым и буйным капитанам шли охотники разбогатеть в одночасье. Шли, хотя часто гибли от руки тех, кого сами же выбрали себе в начальники.

— Ван Дер Вельде, возможно, схватил за хвост большую удачу, когда уходил на север! — воодушевленно продолжил Фламель. — Посудите сами, сеньоры: что там, на севере? Суровые, холодные моря, никаких караванов с золотом или хотя бы серебром. Если он отправился туда, то, надо полагать, его манило нечто необычайное.

— Клады! — уверенно сказал Каспаро. — Пираты иногда прячут награбленное добро подальше, чтобы уж наверняка никто не нашел, даже случайно.

— Может быть, и клады, — кивнул Фламель и вдруг обнаружил перед собой пальмовый лист с десятком креветок. — Спасибо. Но я слышал удивительное! Я слышал, что «Ла Навидад» вернется через полгода после того, как ушел с Тортуги! Вернется с грузом золота! Как такое может быть? Я хочу сказать: как люди могут знать, когда «Ла Навидад» вернется? Полагаю, не обошлось без колдовства, и я слышал это… от одной старой индианки.

— Мошенница твоя индианка! — буркнул трясущийся старик, который уже сидел со стаканом. — Не полгода, а семь месяцев, так сказывают. И за эти семь месяцев «Ла Навидад» успеет обойти весь мир. Когда он вернется, дно будет полностью в ракушках, а ведь все знают: в феврале Ван Дер Вельде чистил днище «Ла Навидад» на островке к востоку от Кубы.

— Все знают! — поддержали его и люди закивали. — Скоро уже он вернется.

Фламель в растерянности набил рот безвкусным, жестковатым мясом «морского мусора», как он именовал про себя угощение. Вот так сюрприз! Он знал кое-что, но как, оттуда могли эти полудикари получить те же самые сведения?

— А еще говорят, что Ван Дер Вельде не вернется на Карибы, — добавил седой негр и протянул стакан, в который ему тут же наплескали то ли рома, то ли отравы. — «Ла Навидад» будет вести другой капитан.

— С ним уходила его дочь, юная Кристин Ван Дер Вельде, — рассеянно заметил Фламель. — Вероятно, она и приведет корабль назад.

— Девчонка?! — негр обвел взглядом товарищей, и те хрипло, громко расхохотались. — Девчонка не будет капитаном! Нет, говорят на островах, что «Ла Навидад» приведет на Тортугу молодой капитан. Он будет хорош собой и уже хорошо известен в тавернах. Потому что он не уходил с Ван Дер Вельде и Гомешем на север.

С сомнением поводив бровями, Фламель продолжил жевать. История, которая показалась ему так похожей на правду, обросла глупыми выдумками. Оставалось только предположить, что все, что говорилось у костра, — сочиненная на островах сказка, странным образом совпавшая с известной Фламелю реальностью. Остаток вечера он промолчал, все сильнее кивая породистым носом, а когда костер догорел, уснул. Француз любил и умел хорошо поспать.