Читать книгу - "Детский сад для чайлдфри - Алёна Цветкова"

На спинке кресла висел белоснежный халат и приятного на ощупь нежного шелка. Я машинально подхватила его и надела. Как будто бы проделывала это уже тысячу раз. Опять мышечная память, хмыкнула я, завязала поясок, сунула руки в карманы. И нащупала в одном из них лист бумаги. Вытащила, развернула. Скорее по привычке. И прочитала:

«Прошу вас, не пугайтесь! Я все объясню! Но я не могу оставить письмо для вас в доме. Сегодня к обеду приедет мой поверенный и передаст вам лично в руки конверт, в котором я расскажу все подробно. Умоляю, ничего не предпринимайте, никому ничего не говорите! Дождитесь поверенного!

Лесса Феклалия-Леонидия Килберт-Мериган

Постскриптум. Не пейте микстуры доктора Джемсона, они такие горькие»

Я не поверила своим глазам. Перечитала еще раз. И еще…

Это для меня?! Или для кого-то другого?! Если исходить из разумной логики, то скорее всего второе. Очень похоже на любовное письмо кавалеру. Но тогда при чем здесь микстуры доктора Джемсона? Эта строчка никак не вписывалась в любовное послание. Но вот если допустить, что лесса Феклалия знала о моем появлении, то все становилось на свои места.

Вот те здрасти… Я почесала затылок… никогда не слышала, чтобы попаданкам доставляли письма от прежнего владельца тела. Это, пожалуй, будет интересно.

Записку я убрала в тумбочку у кровати. Как ни странно, почти все полки в них были пусты. Я проверила обе, с двух сторон. В той, что была дальше от входа, нашлись несколько странных предметов: потрепанная, зачитанная до дыр книжка о воспитание детей за авторством некого Торбега Филда. Небольшой кружевной платочек с анаграммой ФЛК. Феклалия-Лианидия Килберт, полагаю. Куда делась вторая половина фамилии — не ясно. Наверное, Мериган — это от мужа. Но где тогда муж? Полупустой блокнот, исписанный мелким бисерным почерком. Я прочитала несколько страниц, надеясь, что это дневник. Но, увы, это были какие-то скучные стихи про облетевший осенний лес и трепетную нежность яблоневых цветов. И какая-то странная металлическая загогулина. Судя по свежему сколу, сломали ее совсем недавно.

Я сунула ко всем этим странным предметам записку. Ей там самое место.

Внезапный стук в дверь застал меня врасплох. Я даже подпрыгнула от неожиданности.

— Лесса Флеклалия, — раздался голос Иськи, — можно?

Я позволила ей войти, с удовлетворением отметив, что в мою комнату перестали врываться без стука, как к себе домой.

Ибка открыла дверь попой и, развернувшись, внесла в комнату поднос с едой. Поставила на столик и бодро доложила:

— Гелла Изера велела вам позавтракать и ложиться в постель. Доктор Джемсон будет через час…

Вот ведь неугомонная старуха. Больше всего мне хотелось надеть этот поднос на голову экономке, чтобы она, наконец-то поняла, что ее власть в этом доме закончилась.

— Иська, — улыбнулась я мило, — помоги мне одеться.

Горничная с готовностью кинулась к шкафам. И через двадцать минут я, наконец-то, вышла из комнаты обряженная, как кукла на свадебную машину. Местная мода мне совершенно не понравилась: много нижних юбок, турнюр на заднице, узкий лиф платья, в который даже моя тощая фигура не лезла без корсета, и такой тесный жакет, что почти невозможно было согнуть руки в локтях. Но и это еще не все. Своих волос у меня почти не было, поэтому Иська водрузила мне на голову огромным шиньон, который оттягивал шею назад, заставляя задирать нос к потолку. Теперь-то я поняла, почему у всех дам в прошлом была такая идеальная осанка. Ага, попробуй в таком виде развалиться на стуле — упадешь сразу. Либо голова вниз утянет, либо корсет в грудь вопьется, либо турнюр с кресла столкнет.

Я шествовала по коридорам своего дома и даже не могла ничего увидеть, кроме потолка. Потолок был красивым: лепнина, роспись. Для этого, небось, и украшали.

Надо срочно вызывать портниху и заказывать новый гардероб. Буду вводить новую моду и осовременивать дам.

В столовой меня не ждали. Экономка, вольготно расположившись за большим столом, завтракала в одиночку. А мне, кажется, удалось удивить ее в третий раз. Когда я вошла в столовую, злыдня подавилась и закашлялась, прикрывая рот полотняной салфеткой.

— Лесса Феклалия, — прохрипела она, когда я с невозмутимым видом уселась во главе стола, — я велела Иське подать вам завтрак в спальню. Как всегда…

— Гелла Изера, — я попыталась скосить взгляд с потолка на экономку, но у меня сразу заболели глаза, — Я уже два раза напомнила вам, что я хозяйка дома, а вы моя экономка, я не наоборот. И вы будете делать то, что я говорю. Хотя вы можете и дальше игнорировать мои распоряжения. Я уже хочу вас уволить, и не сделала этого только из уважения к вашим сединам. Но буду очень рада, если вы мне дадите еще один повод быть недовольной вашей работой.

— Что?! — старуха вскочила. — Лесса Феклалия, это уже переходит все границы! Вы нездоровы! И я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как вы своими глупыми распоряжениями гробите дом вашего погибшего супруга! Оборванцы не будут есть в столовой! Поднимитесь в свою комнату и лягте в постель. Я уже послала за доктором Джемсоном!

— Хватит! — Я шлепнула по столу ладонью и зашипела от боли. — оборванцам в столовой не место. Но речь сейчас обо мне, а не о беспризорных детях. Кто, вообще, додумался притащить их в дом?!

— Вы! — Экономку трясло. Она, кажется, знала о трудностях костюма, поэтому отошла от стола достаточно далеко, чтобы я могла ее видеть. — Это вы, лесса Феклалия, притащили армию голодранцев и отдали им на растерзание дом Мериганов! Это вы, лесса Феклалия, собираетесь после получения наследства, раздать все деньги бедным! Это вы, лесса Феклалия, велели кормить всех нищих-попрошаек обедом, и наши расходы на питание возросли кратно! И вы можете уволить меня, но помяните мое слово, через пару месяцев голодранцы пустят вас по миру!

Она швырнула салфетку на стол и сбежала из столовой. А я мысленно почесала затылок, рукой это сделать не удалось бы никак, и спросила:

— Иська, это правда? Это я притащила сюда этих мелких спиногрызов? И велела кормить нищих обедом? И про деньги? Это тоже правда?

— Да, лесса Феклалия, — смиренно ответила горничная. И добавила через паузу, — вы позволили детям и нищим ходить где вздумается, брать, все хочется, приказали обращаться к ним гелл и гелла, и кормить в столовой… Сказали, что они такие же люди, — она вдруг зашмыгала носом, — а голодают и мерзнут на улице… а скоро зима. А у нас вон какой дом огромный, в котором десятки свободных комнат…