Читать книгу - "Сливки - Ольга Гуляева"

Конференц-зал в десять утра был уже наполовину заполнен безутешными матерями. Кто-то дожидался своей очереди к психологу, кто-то просто пришел пообщаться, кто-то по привычке ожидал меня.

Я знала, что они надеются, что я что-то скажу, и я говорила то, о чем думала.

– Мы не должны отчаиваться. Что-то странное и необъяснимое случилось с нашими детьми, но тем больше вероятность, что таким же необъяснимым образом все и разрешится. Прошло много времени, но надежда есть. Есть надежда на то, что они живы, – я сглотнула. – Кто может с уверенностью сказать, что чувствует сердцем, что его ребенок жив?

Я первая подняла руку, и меня поддержали все собравшиеся. Кто-то с большей, а кто-то с меньшей уверенностью. Замешкалась только беременная девушка в первом ряду. Но руку подняла. Ей ли не быть уверенной?

Хотя судьба ее будущего ребенка была предрешена. С новорожденными случалось то же самое. Поэтому рождаемость во всем мире снизилась за последний год на девяносто процентов, а количество абортов увеличилось примерно на столько же.

Самые циничные так и рассуждали – зачем мучиться девять месяцев, чтобы тут же лишиться новорожденного?

Иные впадали в другую крайность – надеялись на чудо и видели единственное для себя спасение в рождении нового ребенка, которого они намеревались уберечь любой ценой. Но сделать этого не получалось, что приводило к плачевным итогам. Несложно было спрогнозировать, что количество оптимистов будет со временем только уменьшаться, и тогда процент рождаемости неумолимо устремится к нулю.

В свою очередь, я верила в то, что говорила. Делилась с женщинами многими своими историями, чтобы доказать им, что выход может найтись из самой безнадежной ситуации. Главное – не отчаиваться раньше времени.

Основным аргументом в пользу того, что дети живы было то, что никто не видел их мертвыми. Ни одного из миллионов уже пропавших детей. Ну, невозможно спрятать такое количество тел. С другой стороны – живых спрятать еще сложнее. Приходилось, рассуждая проговаривать все вслух. И это было тяжелее всего.

Одна из женщин воспользовалась паузой и спросила:

– Как обстоят дела с моей версией?

Несколько месяцев назад она выдвинула идею о том, что детей забрали инопланетяне. Скажу честно, я сама подумывала иногда о такой возможности. Это многое объясняло – и таинственность исчезновения и его бесследность: ни детей, ни их тел. Признаюсь, эта версия мне казалась даже немного обнадеживающей, ведь инопланетяне могли забрать наших чад временно, чтобы всего лишь исследовать или проводить эксперименты. По крайней мере, самые первые истории про НЛО, которые я слышала еще в детстве, были именно такими: кого-то похищали инопланетяне и через какое-то время возвращали. И в глубине души, просыпаясь каждое утро, я надеялась, что сегодня именно тот день, день, в который пришельцы вернут моих детей.

Я даже не удержалась и поделилась этой версией с Алексом. До сих пор гадаю, показалось мне, или он тогда усмехнулся краешками губ. В любом случае всерьез он это предположение не воспринял. Я обижалась, потому что он не предлагал никаких других альтернативных объяснений. А потом ему стало известно, через друга-военного, что, оказывается, спецслужбы тоже рассматривают эту версию как одну из основных. Но все же он настаивал, что так им проще всего выдвинуть хоть какое-то объяснение, не требующее доказательств. Где их взять? В космосе, что ли? Алекс был убежден, что эта версия – пустая трата времени.

Я ответила женщине, что версия рабочая. И честно сказала, что тоже считаю вполне вероятным вторжение инопланетных сил.

Но у меня, на основании моего же жизненного опыта, было и несколько других предположений.

Во-первых, Влад мог не предусмотреть чего-то, и в результате кто-то из клонов выжил и продолжил темные дела.

А именно – эксперименты над детьми. Это так на них похоже. После того что они вытворяли с климатом несколько лет назад.

Во-вторых, в этом мог участвовать и уцелевший клон самого Влада? Быть может, они на время затаились и вынашивали эту идею, готовили спецоперацию.

Очень уж массовый характер произошедшего напоминал мне операцию «Затмение». А много позже Влад рассказывал, что с помощью схожего по принципу действия механизма, он покончил со всеми клонами. Так что ему или его последователям ничего не стоило провернуть то же самое с детьми, нацелившись на определенную возрастную группу.

Я ничего не соображала в этих делах, да и спросить было не у кого после истории с клонами и расформирования Центра Жданова.

Я, конечно, попыталась поделиться соображениями со своей старой подругой еще со времен базы – Жанной. Но она, при такой же заинтересованности, как и у меня в распутывании этого дела (пропал ее внук), призналась, что не имеет ни малейшего представления о действии подобного механизма.

Порой я воображала, что Влад инсценировал собственную смерть и продолжил реализацию каких-то замыслов.

Это было бы большим облегчением, с одной стороны, ведь он бы ни за что не навредил своим детям. С другой – это бы означало, что он снова решил мне за что-то отомстить. Но с чего бы? Алекс появился в моей жизни уже после исчезновения Мити. Либо ситуация вышла из-под контроля, как в случае с клонами.

При обоих вышеозвученных вариантах – все дети могли находиться на какой-то скрытой территории, подобной базе. Саму базу проверили в первую очередь, и там, конечно же, никого не оказалось. Но для такой глобальной операции ее территории даже близко бы не хватило. Всеми пропавшими детьми можно было бы легко заселить небольшой континент.

Любыми, даже самыми абсурдными предположениями, я делилась с Алексом. Он как-то сказал мне, что можно добиться эксгумации тела Влада. Но я наотрез отказалась. Мало ли чего я себе надумала в бреду. Если в чем-то у меня и была твердая уверенность, так это в том, что Владислав Жданов умер и покоится в своей могиле уже больше трех лет.

Самыми безутешными мне казались мамы малюток.

Если честно, у меня самой больше всего душа болела за беззащитного Митю. Андрюша с Соней были уже в сознательном возрасте и могли хоть как-то позаботиться о себе. Хотя все относительно. Быть может, больше повезло тем, кто не осознавал, что с ними происходит.

Кроме того, я не могла не думать о том, что Митя даже и не вспомнит меня спустя два года. Это при условии, что они вернут его прямо сейчас.

Они. Несомненно, были какие-то они.

На это я и делала акцент:

– Все что нам нужно, это найти группу злоумышленников, которые тем или иным образом спровоцировали массовое исчезновение. Они точно где-то есть. Их не может не быть. Мы обязательно их отыщем, и они приведут нас к нашим детям.