Читать книгу - "Эфиррия - Василина Лебедева"

Трэя Бенедикта демонстрируя крайнюю степень расстройства, поднялась из-за стола и не успела Эвелина порадоваться, как муж, проникнувшись тирадой матери, отступил:

— Прости. Несомненно — мы можем сегодня посмотреть запись. Думаю, и Эвелине будет интересно. Не так ли, милая?

— Конечно, — кивнула с улыбкой девушка, поднимаясь и вкладывая свою ладошку в протянутую мужем ладонь. Хотя она с огромным удовольствием выставила бы свекровь за дверь особняка, а лучше за ворота парка, который его окружал.

Вновь вернувшись в малую гостиную, дамы уселись в кресла, пока хозяин дома настраивал эфирограмм. Изобретение гениев соседнего королевства позволяло запечатлеть не просто картинки, но и короткие отрезки жизни, фиксируя их на тонкие, хрустальные пластинки. Последняя разработка произвела фурор, потому как научились записывать и звук, пусть и плохого качества.

— Трэя Сандария изведётся, пока не заполучит подобный, — улыбалась мать Кристэна, в то время как Эвелина наблюдала за действиями мужа.

Вот он, кинув на неё чуть прищуренный взгляд, усмехнулся, отвернулся, вновь склоняясь над небольшой коробкой. Как работает эфирограмм, Эвелина не знала, да и не смогла бы разобраться. А вот у кого был дар выше четвёрки, могли сами делать записи с помощью этого прибора, что с её уровнем одарённости было недоступно.

— Кристэн, ты же не сказал жене, — голос свекрови выдернул Эвелину из задумчивости. Посмотрев на пожилую женщину, спросила:

— О чём?

— Сын подарил мне фиксирующий аппарат! — вспыхнув радостью, и гордостью в глазах поделилась свекровь.

— Это… это замечательно! — удивлённо протянула Эвелина. — Что же вы будете записывать? — не удержалась она от шпильки. Ведь за столом мать пожаловалась сыну, что не может путешествовать и увидеть что-то интересное.

— Как что? Конечно самые важные моменты нашей жизни. Я стара, — театрально погрустнела Бенедикта, — неизвестно — сколько мне отпущено. Хотела бы оставить о себе память потомкам.

Эвелина кивнула и опустила голову. С языка девушки чуть не сорвалось, что у свекрови уже есть внуки, которых она не желает видеть, но удержала язвительное замечание. Знала — мужу не понравится её реплика.

— Готово, — наконец произнёс Кристэн и подал знак лакею, что теневым истуканом застыл у двери, приглушить освещение.

Прислужник затушил осветительные сферы, оставив пару штук сиять у дверей, и вновь вернулся на свой пост.

— Лина, присядь со мной, — позвал Кристэн, усаживаясь на диван и девушка, немедля вскочила, устремляясь к любимому.

Эвелине хотелось большего, нежели целомудренные объятия любимого, но пока приходилось довольствоваться лишь этим.

От установленного на специальную стойку эфирограмма начала расползаться туманная дымка, наливаясь чернотой, заклубилась, собираясь в одной точке и наконец, сформировалась в маленькую тучку. В дымке засверкали разноцветные, крохотные молнии, переплетаясь, связываясь в рисунок, который начал двигаться. Сначала изображение было размытым, но искорок становилось больше, придавая картинке чёткости.

— Это королевство Рахашад? — чуть подавшись вперёд, выдохнула Эвелина.

— Милая, не королевство, а шахтанат, — напомнил Кристэн и, пользуясь моментом, что мать отвлечена, опустил руку с талии жены ниже. Прошёлся ладонью по бедру, заводя руку назад, огладил верхнюю часть женской попки, отчего любимая замерла и задышала чаще. Понимая, что матушка может понять причину поведения невестки, со вздохом отстранился, устремляя взгляд на то, что демонстрировал им эфирограмм.

— Конечно, — донёсся до Эвелины голос свекрови: — у них же правители именуют себя — шахи! — осуждающе закончила трэя Бенедикта.

А Эвелине было не до её язвительного намёка на образование невестки, ни до картинок. Она замерла и ловила каждое касание любимого. От возбуждения, прокатившегося по телу огненной волной, пришлось сжать ноги. Но, к сожалению, муж быстро отодвинулся, поясняя:

— Ты права, матушка. Шахи. И устои жизни у них сильно отличаются от наших.

Эвелина всё же отвлеклась на чудные картинки, где увидела прекрасные дворцы, со странными круглыми куполами. Здания были не серые, из камня, как в их стране, а песочного, тёплого цвета и украшены глянцевой росписью. Деревья не похожи на деревья — высокие палки без веток и вверх увенчан пышной розеткой длинных, узких листьев.

— Пальмы, — прошептала, повторяя за пояснением мужа, и улыбнулась, рассматривая бородатых мужчин, одетых в диковинную одежду.

— А почему на улицах не видно женщин? — спросила трэя Бенедикта.

— Вы просто не узнаёте их, — усмехнулся Кристэн. — Обратите внимание на фигуры в чёрном. Женщинам в шахтанатах нельзя показывать своё лицо. Только муж, дети и самые близкие родственники видят их без этой накидки.

— Они всегда ходят, прикрывшись этим мешком? — удивилась мать Кристэна и сын, усмехнувшись, подтвердил:

— На улицах — да. И кстати — они не покидают пределы поместий без мужского сопровождения. Также не могут выйти и свободно отправиться за покупками без разрешения мужа или отца.

— Какое варварство! — воскликнула свекровь, и Эвелина согласно кивнула:

— Действительно.

— Их религия и законы также сильно отличаются от наших. Но что интересно — в их землях практически не возникают разломы с проникновением смертоносного эфира. Этот случай, на ликвидацию которого отправили нашу группу, очень редкий. С чем это связано — никто не знает.

— Разломы ведь чаще всего образуются в лесных и горных местностях, — повернулась к мужу Эвелина. — А там есть горы?

— Есть, но не такие высокие. В основном пустыня и степи. Но на хладном континенте тоже пустыня, а разломы там возникают регулярно. Учёные пытаются выяснить — не связано ли это с высокой температурой климата.

— А как же женщины в такую жару ходят в этих накидках? — перевела тему трэя Бенедикта. — Как же они в них не сварились?

— Адаптация организма. Нам было очень непросто там работать, а вот местные не так остро ощущают зной…

Эвелина молча слушала вопросы и ответы и с изумлением рассматривала движущиеся картинки.

За окнами уже давно стемнело, когда, выпросив у сына пластинки с записью, трэя Бенедикта, наконец, откланялась, и стоило ей выйти за порог гостиной, Кристэн повернулся к любимой:

— Я соскучился, — выдохнул, рывком притягивая жену к себе.