Читать книгу - "Ты жена мне, помнишь? - Ольга Островская"

Так странно. Мне всегда казалось, что по ту сторону ничего нет. Ну или свет какой-то должен быть. Не в конце туннеля, а вообще. Свет, кажется, даже был. И в этом свете кто-то тоже был. Я слышала голос. Женский. Он спрашивал. И что-то предлагал. А я… соглашалась.

Но теперь света больше нет.

Есть только тьма.

И боль.

Вполне настоящая боль. Реальная. Во всём теле.

У меня есть тело?

Стоит об этом подумать, и спектр ощущений становится ещё богаче. Теперь я чувствую по отдельности каждую часть этого самого тела. И каждая болит по-своему. Но больше всего почему-то голова, сердце, и верхняя область брюшной полости… Солнечное сплетение. А это очень много чего может значить на самом деле.

И ещё руки горят так, будто обожжены. Пульсируют и пекут. Больно.

Странно. Не только то, что я это чувствую. Но и то, что осознаю и даже способна анализировать. Отстранённо, будто не обо мне речь. Заторможенно. И как-то слишком безэмоционально, если уж начистоту, но всё же…

Может… я жива?

Может… даже не инвалид?

Где-то рядом внезапно раздаётся какой-то скрип. Потом шаркающие шаги.

И к моему лбу неожиданно прижимается чья-то ладонь. А сквозь опущенные веки начинает проникать обжигающий свет.

– Поверить не могу, – бормочет кто-то дребезжащим старческим голосом. – Ваше высочество, вы в сознании?

Что? Какое высочество? О чём он? О ком…

– Я чувствую, что да. Не волнуйтесь, вы в безопасности. Я нашёл вас и спрятал в своём доме. Никто не причинит вам вреда.

Боже, что за бред? Я в аварию попала! И мне наверняка требуется срочная медицинская помощь. А не валяться тут, чёрт знает где, в компании какого-то ненормального, принимающего меня… за принцессу.

Замычав от адской боли, нечеловеческим усилием воли заставляю себя разлепить запухшие веки. Пальцы конвульсивно дёргаются, комкая жёсткую ткань простыни подо мной. 

И я ещё сильнее убеждаюсь, что мои ладони обожжены. Странно... Машина загорелась? Как я вообще выжила тогда? И где сейчас нахожусь?

Первые несколько секунд ничего не вижу от ослепительного до рези в глазах света. Но постепенно начинаю понимать, что свет этот далеко не такой яркий, как мне сначала показалось. И вообще его закрывает собой тёмная фигура склонившегося надо мной мужчины.

– Это потрясающе. Более стремительной регенерации я ещё в жизни не наблюдал. Если бы сам не видел, в каком вы были состоянии, просто не поверил бы, – блаженно улыбаясь, бормочет странного вида старичок. – Можете что-нибудь сказать?

Он вообще нормальный? Выглядит так, будто сбежал со сцены театра прямо во время пьесы. Или со сьёмок исторического фильма. 

Ну-у-у… или с дурки. Уж больно взгляд неадекватный. И этот костюм, будто из прошлого века. И всклокоченная шевелюра, как у Эйнштейна… но больше всего меня напрягает то, что ладони у этого старика светятся.

– Кто вы? – сипло выдыхаю я. Совершенно чужим голосом.

– Ах да, простите, – хлопает себя по лбу этот странный персонаж. Светящейся ладонью, да. – Моя покойная Летти всегда меня ругала за мою рассеянность. Забыл представиться. Мэтр Селестино. Можно, просто дядюшка Тино.

Не прекращая говорить, старик смущённо чешет седую макушку, а затем снова поднимает руки надо мной.

И они начинают светиться ещё сильнее. Слепящим белым.

Я, наверное, с ума сошла. Или лежу поломанная в коме и ловлю галлюцинации.

– А в нижнем квартале меня и вовсе все знают, как чудака Тино, – продолжает он. – Я аптекарь. Сейчас. А вообще было время, служил придворным лекарем во дворце, но потерпел полное поражение в войне с надутым индюком Эмилаем. Он лучше умеет целовать задн… простите, лучше ладит с вашим свёкром.

Какой дворец?! Какой свёкр?! О чём этот чудак говорит?

Он… Он вот сейчас серьёзно? Все эти объяснения… его поведение… эти руки!!!... слова... вся ситуация, всё это настолько дико, странно и неожиданно, что я даже о своём плачевном состоянии на некоторое время забываю.

Только и могу, что во все глаза таращиться на этого «дядюшку Тино», пытаясь хоть как-то переварить услышанное. И понять, что происходит.

Поводив надо мной ладонями-фонариками, старик убирает их, суетливо идёт к массивному, грубо-сколоченному столу, и принимается там рыться, выдвигая ящики и бормоча себе что-то под нос.

А я теперь могу лучше рассмотреть окружающую меня обстановку. И она вызывает ещё более ощутимый когнитивный диссонанс. Я даже не сразу улавливаю чем именно. 

И лишь спустя несколько секунд до меня доходит, что в поле моего зрения попросту нет привычных любому современному человеку вещей. Никакой техники, электрических приборов, гаджетов. Ни намёка на пластик, полиэтилен и прочую синтетику. Всё здесь выглядит старинным, сделанным вручную. И с использованием только природных материалов. Мебель, ткани, посуда…  Я будто в музей попала.

После аварии?

Ну бред же!

Мелькает глупая мысль, что я сейчас сплю и всё это мне снится. Но даже если моё сознание способно выдать такую дичь, то собственные ощущения так ярко и отчётливо во сне сниться не могут. Насколько мне известно.

Тогда где я?

Что со мной?

– Ваше высочество, раз уж вы пришли в себя… – снова появляется рядом со мной мой чудаковатый глюк. Садится рядом с моей кроватью, или на чём я там лежу. – Может, расскажете мне, как вы оказались в нижнем квартале? И от кого убегали?

– Почему… вы называете… меня так? – выдавливаю из себя встречный вопрос.

– Ох, дитя. Неужели вы думаете, что я мог не узнать жену наследного принца? – добродушно ухмыляется дядюшка Тино, истолковав мой вопрос по-своему. – Тем более, что с вашей свадьбы ещё и двух месяцев не прошло. Ох, какой был праздник. Какая церемония красивая. Ваш с принцем свадебный кортеж ещё долго будут обсуждать все столичные кумушки.