Читать книгу - "Дворец любви - Джек Вэнс"

Фогель был само дружелюбие:

– Что прошло, то прошло. Игрель Тинси? Это в прошлом. Она отдала себя вам, тем хуже для нее. Я старомоден: мне не нужна женщина, которая принадлежала другому. Поверьте, Игрель не достанется ни грамма моей любви… Она должна была ждать. Да. Должна была ждать. Она должна была понять, что я вернусь. Теперь вернулся я… но не моя любовь к Игрель Тинси.

Наварх успокоился, вынес бутылку вина. Соперники сели в саду, ели апельсины и пили озо. Поэт опьянел и заснул. Когда он пробудился, Фогель Фильшнер исчез, а с ним – Игрель Тинси.

Через день Фогель Фильшнер появился снова. Наварх был в ярости:

– Где она? Что ты сделал с нею?

– Она в покое и безопасности.

– А как же твое слово? Ты сказал, что больше ее не любишь.

– Это правда. Я сдержу свое слово. Игрель никогда не узнает моей любви, но она не узнает и любви другого. Ты недооцениваешь силу моей страсти, поэт. Любовь может переплавиться в ненависть в горниле времени. Игрель будет служить, и служить хорошо. Она не добьется моей любви, но, возможно, смягчит ненависть.

Наварх бросился на Фогеля Фильшнера, но тот без труда справился с ним и ушел.

Спустя девять лет Виоль Фалюш связался с Навархом. Правда, экран видеофона не зажегся – поэт только слышал голос. Наварх умолял вернуть Игрель Тинси, и Виоль Фалюш согласился. Через два дня в дом поэта принесли двухлетнее дитя.

– Я выполнил обещание, – объявил призрачный голос. – Ты получил свою Игрель Тинси.

– Это ее дочь?

– Это Игрель Тинси – вот все, что тебе нужно знать. Я отдаю ее под твою опеку. Воспитывай ее, охраняй, расти, следи, чтобы она осталась девственницей. В один прекрасный день я вернусь за ней.

Голос смолк. Наварх обернулся и поглядел на девочку. Даже теперь ее сходство с Игрель было поразительным… Что делать? Наварха обуревали сложные чувства. Он не мог воспринимать девочку как дочь, как наследие прошлой любви. Поэт чувствовал, что в их отношения всегда примешивается горечь. Наварх не мыслил любви без обладания.

Эта внутренняя борьба чувств отразилась на воспитании девочки. Наварх не дал ей умереть с голоду, предоставил убежище, не заходя дальше этого в своих заботах. Девушка выросла независимой и скрытной, не имела друзей и не задавала никаких вопросов.

Когда она созрела, сходство с Игрель Тинси проступило еще сильнее, и Наварха терзали воскресшие воспоминания.

Прошло двенадцать лет, но Виоль Фалюш не появлялся. Однако Наварх больше не тешил себя иллюзиями, напротив, в нем росла уверенность: Виоль Фалюш вот-вот вернется и заберет девочку. Он попытался намекнуть девушке на опасность, которая исходит от Виоля Фалюша, но наталкивался на ее скрытность и сомневался, поняла ли она его. Наварх пытался спрятать свою подопечную, что было очень трудно из-за ее диких повадок, увозил в глухие уголки Земли.

Когда девушке исполнилось шестнадцать, они жили в Эдмонтоне, в Канаде, куда стекались толпы пилигримов поглазеть на Священную Голень. Наварх надеялся затеряться в море людей, которых ничего не интересовало, кроме беспрерывных празднеств, процессий и священных ритуалов.

Однако он ошибался. Как-то вечером экран видеофона засветился, и высокая фигура возникла на фоне голубых вспышек, которые затмевали черты лица. Однако Наварх узнал Виоля Фалюша.

– Ну, Наварх, – зазвучал знакомый голос, – что ты делаешь в святом городе? Похоже, ты стал преданным адептом Кальзибы, раз живешь здесь, в тени Голени?

– Я изучаю, – промямлил Наварх. – Занимаюсь сравнительной историей религий.

– А что с девочкой? Я имею в виду Игрель… Надеюсь, с ней все в порядке?

– Прошлым вечером она была в добром здравии. С тех пор я ее не видел.

Наварху, почудилось, что взгляд собеседника так и впился в него.

– Она невинна?

– Откуда я знаю? – огрызнулся поэт. – Я же не могу следить за ней днем и ночью. В любом случае, какое тебе дело?

И снова поэту показалось, что взгляд старинного врага пронизывает его насквозь.

– Это мое дело во всех отношениях, и в такой степени, что ты и представить себе не можешь.

– Твой язык несколько коряв, – фыркнул Наварх. – И мне с трудом верится, что ты говоришь всерьез.

Виоль Фалюш мягко рассмеялся:

– Когда-нибудь ты посетишь Дворец Любви, старина Наварх, когда-нибудь ты будешь моим гостем.

– Только не я! – покачал головой Наварх. – Я – новый Антей. Никогда мои подошвы не оторвутся от земной почвы, пусть даже придется упасть на нее лицом и вцепиться обеими руками.

– Ну ладно, вернемся к девушке. Позови Игрель. Я хочу видеть ее. – Странная нотка зазвучала в голосе Виоля Фалюша – смесь нежности и гнева.

– Как – если я не знаю, где она? Болтается по улицам, плавает в каноэ по озеру или валяется в чьей-то постели?

Непонятный звук прервал Наварха. Но голос Виоля Фалюша не утратил мягкости:

– Никогда не говори этого, старина Наварх. Она была отдана на твое попечение. Ты получил ясные инструкции. И следовал им? Подозреваю, что нет.

– Лучшая инструкция – это сама жизнь, – отмахнулся Наварх, – и я не педант, ты же знаешь.

Наступило минутное молчание. Затем Виоль Фалюш сказал:

– Ты знаешь, почему я поместил девочку под твою опеку?

– Я путаюсь в собственных побуждениях, – буркнул Наварх, – откуда мне знать твои?

– Я открою тебе причину: ты хорошо меня знаешь, ты знаешь, что мне требуется, без всяких инструкций.

Наварх заморгал:

– Это не приходило мне в голову.

– Тогда, старина Наварх, ты невнимателен.

– Это я уже слышал сотни раз.

– Но теперь ты знаешь, чего я жду, и, надеюсь, исправишь ошибки.

Экран погас. Наварх в ярости и отчаяньи метался по Большой Флотской улице, идущей от площади Красоток к Святилищу Голени и запруженной толпами пилигримов. Он почувствовал себя бесконечно чужим и одиноким в гуще людей, охваченных мистической экзальтацией, и поспешил укрыться в чайном домике.

Несколько чашек терпкого напитка помогли ему овладеть собой.

«Чего же, – терялся в догадках Наварх, – ожидал Виоль Фалюш? Он питает романтический интерес к девочке. Наверно, хочет получить ее покорной, восторженной, готовой ко всему». Поэт не мог сдержать мрачного стона, привлекшего к нему удивленные взгляды других посетителей чайного домика, среди которых большинство составляли пилигримы.

«Виоль Фалюш хотел, чтобы девочке внушили: ее ожидает великая честь. Он мечтал получить ее заранее влюбленной…» Паломники глядели на странного человека с возрастающим подозрением. Наварх вскочил и выбежал из чайного домика. Причин оставаться в Эдмонтоне больше не было.