Читать книгу - "Тьма надвигается - Гарри Тертлдав"

– Давай, милая! – Он снова шлепнул зверя по спине. – Нам бояться нечего – это всего лишь твои бедные родственники.

Эфориель снова фыркнула, как бы говоря, что и сама поглядывает на китов сверху вниз, и тут же свернула, врезавшись в стаю скумбрии. Корнелю с трудом удержал ее на курсе, не позволяя метаться туда-сюда за добычей. Левиафан и без того не голодал, но в мозгу Эфориели сохранилось твердое убеждение, что если бы ее отпустили на волю, то она могла бы поймать куда больше.

Огромный зверь мог бы и не подчиниться командам наездника, а тот бессилен был его остановить. Но этого Эфориель как раз и не осознавала – хорошо обученное животное, с младенчества привыкшее повиноваться командам слабых мелких созданий, цеплявшихся за ее спину.

Корнелю больше волновался, как бы в погоне за рыбой Эфориель не устремилась в глубину. Заклятье позволило бы ему не задохнуться под водой, но левиафан способен был погрузиться глубже, чем способно выдержать человеческое тело, и вынырнуть так быстро, что у наездника вскипела бы кровь в жилах. Левиафаны были приспособлены к жизни в море куда лучше, нежели люди.

Вскоре, однако, стая скумбрии рассеялась, и Эфориель вновь легла на курс. Лишь единожды на своем пути Корнелю заметил вдалеке корабль на становой жиле: сибианский или альгарвейский, подводник не мог бы сказать. Здесь, в нейтральных водах, судно могло принадлежать любому из соперников. Но к о чьему бы флоту ни было приписано судно, на борту никто не заметил ни Эфориели, ни ее седока. Подводники не тревожили тока чародейных сил по жилам земли. Даже древним каунианам под силу было бы повторить их достижение, если бы взбрело в голову, – хотя древние не умели делать ядра и не открыли еще чар, позволяющих дышать под водой.

Кое-кто в Сибиу предпочел бы союзу с потомками кауниан подчинение Альгарве. Корнелю фыркнул совершенно как левиафан. По его мнению, кое-кто в Сибиу был большой дурак. Небольшая держава сливалась с великой совершенно так же, как баранья нога сливается с тем, кто сидит за обеденным столом, – после трапезы от нее останутся голые кости.

Нет, Валмиера и Елгава – союзники куда более приятные. Если они сядут за один стол с островитянами, то будут смотреть на Сибиу как на сотрапезника, а не как на главную перемену.

– Если бы наши острова лежали напротив побережья Валмиеры, было бы иначе, – сообщил левиафану подводник, – но мы прикованы к своему месту, и ничего с этим не поделаешь.

Эфориель не спорила – черта, которой подводнику остро не хватало в людях, с которыми ему приходилось работать. Корнелю одобрительно похлопал морское чудовище по гладкому боку. И почти сразу же, будто в подтверждение его слов и против невысказанных возражений левиафана, на горизонте показался южный берег Альгарве. Корнелю притормозил Эфориель, чтобы оценить свое местоположение, – оказалось, что они забрали слишком далеко на восток. Потом левиафан устремился вдоль берега, покуда вдалеке не вспыхнул огонь маяка у входа в фельтрейскую гавань.

Корнелю позволил зверю отдохнуть. Последние лучи зари угасали в небе, но в гавань следовало заплывать ночью, чтобы морского зверя трудней было заметить. Конечно, время от времени Эфориели придется всплывать за воздухом, но в темноте ее легко будет перепутать с дельфином или морской свиньей. А у людей есть привычка видеть то, что они ожидают или хотят увидеть. Корнелю усмехнулся про себя. Именно этой привычкой он и собрался воспользоваться.

Ночь опускалась на Фельтре, но фонари не горели вдоль улиц – город погружался во тьму наравне с окружающими его полями. Корнелю ухмыльнулся еще шире. Обитатели города делали все, что в их силах, чтобы защититься от ночных налетов со стороны Сибиу и Валмиеры. Но то, что сбивало с толку драконов, делало порт более уязвимым при атаке с моря.

Когда сумерки сгустились, подводник вытащил из мешка и натянул застекленную маску. Потом шлепнул Эфориель по спине, понукая. Хвостовой плавник левиафана заработал – вверх-вниз, вверх-вниз, и чудовище устремилось вперед.

Корнелю соскользнул с ее спины, придерживаясь только за упряжь – так альгарвейским патрульным пинасам трудней будет его заметить, а подводник знал, что вдоль становых жил укрытую от волн гавань станут бороздить маленькие быстрые суденышки. Любая держава защищала подобным образом свои порты.

Но подводник вынужден был поднимать голову над водой, чтобы определить, где стоят у причалов самые соблазнительные мишени, а еще чтобы не одарить по случайности пристяжным ядром купеческий корабль из Лагоаша или Куусамо. Корнелю едва не заскрипел зубами от злобы при мысли о самодовольных обитателях огромного острова, возомнивших, будто никто не осмелится нарушить их торговлю с Альгарве из опасения вовлечь в войну на стороне короля Мезенцио – к несчастью, возомнивших не без основания.

Корнелю мечтал засечь военные корабли, но таковых в гавани не обнаружилось, если не считать быстрых патрульных пинасов. Зато у причала стояли три больших грузовых судна с лихими очертаниями, выдающими работу верфей Альгарве: не тот улов, на который надеялся подводник, но все же врагу будет нанесен заметный урон. Корнелю направил Эфориель к одному из них и, когда до борта оставалась пара сотен локтей, подал неслышный знак: «замри». Левиафан закачался на волнах, будто мертвый, выставив над водой лишь дыхало. Если альгарвейские патрули засекут ее, она будет страшно уязвима: приказ седока удержит ее на месте, когда следовало бы уплывать прочь. Подводник знал, что надо торопиться. Уйдя под воду, он отстегнул с упряжи четыре ядра, которые его левиафан принес в порт Фельтре, и поплыл к грузовикам.

Несколько раз ему пришлось выныривать, чтобы осмотреться. Если бы альгарвейские вахтенные на борту торговых судов были внимательней, то заметили бы врага, но их подвела уверенность в том, что ничто не в силах повредить им, скрывшимся в гавани. Корнелю намеревался продемонстрировать обратное.

Все прошло гладко, точно караван по становой жиле. Одно ядро подводник укрепил на борту первого корабля, два – на борту второго, самого большого, и последнее – на третьем. Наложенные на оболочку чары заставят ее лопнуть через четыре часа после соприкосновения с железом. К этому времени подводника уже не окажется рядом.

Корнелю вернулся к Эфориели, и оба покинули гавань – с легкостью еще большей, чем попали туда, минуя альгарвейские патрульные пинасы. Вскоре после того, как они вышли в открытое море, взошла луна, залив волны бледным светом. По ней и по неторопливо кружащим в небесах звездам подводник ориентировался, направляя своего левиафана домой, в Сибиу. В рассвету они возвратились в гавань Тырговиште.

Командор Дельфину ждал их на причале и, едва утомленный подводник выкарабкался из воды, расцеловал Корнелю в обе щеки.

– Превосходно! – вскричал он. – Трюмы одного из тех грузовиков были полны ядер, и взрывом снесло большую часть порта. Наши чародеи, перехватывая сообщения с альгарвейских хрустальных шаров, слышат только проклятья. Корнелю, ты просто герой!

– Я весьма усталый герой, сударь. – Корнелю подавил зевок.

– Лучше усталый герой, чем мертвый, – заметил Дельфину. – Мы отправили нескольких подводников и в гавани герцогства Бари, но от них еще нет известий. Если они потерпели неудачу, несчастные храбрецы, верно, погибли.