Читать книгу - "Русь неодолимая. Меж крестом и оберегом - Сергей Нуртазин"

– Боюсь, в следующий раз нам и вовсе без травки снедать придется.

Гилли сунул вятичу корзину с травами, успокоил:

– Не придется. – На ухо шепнул, что сегодня вновь оставит сотню на его попечение.

Бакуня хотел пошутить по поводу тайных встреч с Марией, но строгий взгляд Гилли остановил его на полуслове.

Сотня быстро управилась с едой, приправленной душистыми травами, а на сытый живот и разговор идет. Первым поговорить потянуло Бакуню. Вятич лег в тени дерева, лениво произнес:

– Не жирно, не густо, но и в брюхе не пусто.

Ему ответил Стрига:

– Попил, поел – отдохни от дел.

Остальные молчали, после сытной еды полуденная дрема одолевала воинов. Чтобы привлечь внимание сотоварищей, Бакуня принялся рассказывать небылицы:

– А вот у нас, в земле вятской, коровы всю зиму спят, а весной телят родят.

– Ужель так? – спросил Стрига. – Это что же, и корма им зимой давать не надо?

– Не надо. Старики сказывают, обыкновенная корова с медведем слюбилась, от того греха и наша родилась. Потому и мех на ней длинный. Одно плохо: наших вятских коров в спячку ежедень переворачивать надо, чтобы пролежней не было.

Стрига усмехнулся:

– Мели языком, врать – не мякину жевать, не подавишься.

– Врать не устать, было б кому слушать. – Бакуня приподнялся на локте, повернул голову в сторону селения. – Гляди, комонные. Никак печенеги.

Воины обратили взоры на кочевников. Эти печенеги, так же как и они, были наемниками в войске базилевса. Конная полусотня приблизилась к колодцу у дома старика. На беду там оказалась Мария. Опасаясь незнакомцев, она взяла кувшин с водой и поспешила к дому. Один из всадников преградил ей путь. Мария хотела обойти, но печенег соскочил с коня, схватил за руку, вырвал кувшин. Пил жадно, проливая воду на грудь. Мария попятилась. Утолив жажду, печенег отбросил кувшин в сторону, похотливо улыбнулся, рванулся к женщине. Она побежала.

Гилли кинулся на выручку первым. Следом с секирой в руках бежал Никита. Ему на миг представилось, что кто-то может вот так же обойтись с его матерью, с родовичами. Он помнил, сколько горя приносили Руси печенеги, не забыл и о том, кто убил отца, да и сам отец, с рассказов матери, не давал в обиду слабых. Так он встал на защиту своей первой женщины, от которой у него родился сын Дементий. Никита старался идти его путем. За Никитой поспешали Бакуня и Стрига, их примеру последовала сотня, того и гляди поднимется вся тагма. Бежали быстро, да только кочевник оказался быстрее. Уже перед дверью он догнал жертву, рванул за ворот, ткань расползлась, обнажая белую спину женщины. Она закричала. Первым кочевника попытался остановить старик-отец, но кривая печенежская сабля снесла с плеч убеленную сединой голову бывалого воина. Не спас мать и сын Живко. Мальчик выбежал с ножом, подаренным ему Гилли, замахнулся… Клинок степняка развалил его напополам. Мария остановилась, бросилась к сыну. Жажда убийства затмила похотливые замыслы печенега, участь близких людей ждала и Марию, сабля кочевника взмыла вверх. Вмешался Гилли. Варяг отбросил печенега от женщины, выхватил меч. В схватку со степняками готовы были броситься и воины сотни, Гилли остановил:

– Не вмешивайтесь, я сам!

Печенеги тоже до большой крови доводить не стали, понимали, если подымется вся русская тагма, то им несдобровать: что русы, что варяги друг за друга стеной.

Поединщики долго не примерялись, оба хотели крови. И тот и другой без доспехов, с незащищенными головами. Словно два смерча, черный и огненный, закружились они между воинами севера и печенегами, заметались молниями клинки. Вначале бились на равных, но вскоре Гилли стал уступать. Жилистый и высокий печенег оказался быстрее, а печенежская сабля легче франкского меча. Варяг, чуть ниже печенега и плотнее телом, двигался медленнее, пятился, с трудом, но отбивал удары, пока не споткнулся об тело старика. Теперь он оказался на коленях. Печенег не замедлил воспользоваться выгодным положением и ранил противника в руку. Исход поединка для всех казался очевидным. Кочевники стали дружно выкрикивать имя соплеменника:

– Хопон! Хопон! Хопон!

Печенег победно ощерился, изготовился к решающему удару. Однако победы не случилось. Увлеченные поединком воины не обратили внимания на то, как Мария взяла из холодеющей ладони мертвого сына нож. Печенег в трех шагах. Его широкая спина повернута к ней. Женщина сжала рукоять, метнулась к убийце. Мария целилась в затылок, с которого черными змейками ниспадали на мощную шею тонкие косички, и вложила в удар всю ненависть к убийце родных людей и желание спасти заступника, но сразить злодея не смогла. В последний миг один из кочевников заметил в руке женщины нож и успел криком предупредить соплеменника. Этого мига опытному воину оказалось достаточно для того, чтобы шагнуть в сторону и с разворота вспороть саблей живот женщины. Не выпуская из руки ножа, она повалилась к его ногам. Но и виновнику ее смерти жить оставалось недолго. Меч варяга вонзился в спину печенега. Тело кочевника содрогнулось от боли. Он удивленно посмотрел, как из груди вылез окровавленный стальной язык, затем сознание погасло, смерть бросила его на землю рядом с Марией. Теперь между двумя группами воинов стоял только Гилли: в крови, обессиленный и бледный. Жгучее желание отомстить за смерть соплеменника заставило одного из печенегов коснуться сабли, другой потянулся к луку. Эти движения не остались незамеченными. Никита перекинул секиру из одной руки в другую, пошел на кочевников, следом сотня, за ней стояли воины тагмы наемников. Кровопролитие предотвратили два десятка ромейских всадников. Их предводитель, черноволосый пожилой воин на чалом коне, в шлеме с красным султаном и богатых доспехах, вклинился со своим отрядом между противниками, поднял руку вверх:

– Стойте! Стойте все! Это приказываю вам я, стратиг Константин Диоген! Опустите оружие! От лица Божественного спрашиваю вас, что случилось и чем вызвана ссора? Ужель забыли вы, как карает базилевс за непослушание и нарушение порядка?! Отвечайте!

Первыми загомонили на родном языке печенеги. Константин Диоген поморщился, громко приказал:

– Пусть скажет один из вас.

Седовласый печенег подъехал к стратигу, указал на Гилли и на сносном греческом языке пожаловался:

– Он пытался отнять добычу у нашего воина, они схватились один на один, но варанг, вопреки законам поединка, ударил Хопона в спину, когда тот отвлекся.

Такой ответ печенега вызвал негодование противоположной стороны. Русские воины и варяги надвинулись на ромеев, желая добраться до печенегов. Константину Диогену вновь удалось остановить стычку, он допросил Гилли и принял решение:

– Чтобы дело не дошло до слуха Божественного базилевса, предлагаю уладить дело миром. Пусть кентарх отдаст свою долю добычи пацинакам, а те передадут ее родственникам убитого.

Такое предложение варангам не понравилось, но Гилли их успокоил и принял условия стратига. Тогда пожилой печенег сообщил, что родственники Хопона умерли, а наследников и жены он не имеет. Гилли предложил печенегам поделить добычу между собой, на что те с радостью согласились. Требовать большего они не посмели. Вражда с северянами им не нужна, печенеги знали – за сотней вся тагма русов. Ведомо им было и то, что стало с союзными иверийцами под Феодосиополем пятнадцать лет назад, когда те в драке убили воина русского отряда.