Читать книгу - "Наследники Хамерфела - Мэрион Зиммер Брэдли"

Он громко засмеялся, и всем сразу стало легче.

Аластер вышел под руку с Флорией, и Айдан поманил его к себе.

— Ну как, молодой человек, ты подумал о том, о чем мы с тобой говорили?

— Да, ваше величество.

— Тогда пойдем, поговорим еще раз, — предложил король, — и я бы хотел, чтобы в нашем разговоре участвовал и твой брат.

Аластер сделал знак Конну.

— Разумеется, но герцог — я, и право решать принадлежит исключительно мне, ваи дом.

— Конечно, конечно, — умиротворяюще произнес Айдан, — но твой брат живет в горах и может более подробно рассказать нам, что там творится.

Тем временем Эрминия подала сигнал музыкантам вновь играть и проводила королеву в комнаты.

— Пока мужчины разговаривают, ваше величество, не изволите ли немного закусить? — спросила она, предлагая королеве руку. Старая королева глянула на Аластера и Конна.

— Как два птенца из одного гнезда, не правда ли? Как повезло тебе, Эрминия, что у тебя не один, а целых два прекрасных сына, — произнесла она едва ли не с тоской и замолчала, чтобы улыбнуться Гейвину, затем, встав на цыпочки, с чувством поцеловала его в щеку.

— Какой ты высокий, — сказала она, и это вызвало улыбку Эрминии, ибо Гейвин был небольшого роста, но королева Антонелла — настолько маленькая, что по сравнению с ней Гейвин выглядел вполне рослым. Она повернулась к королю Айдану и сказала: — Ну разве он не красавчик? Не правда ли — у него глаза нашей дорогой Марсии?

— Хотел бы я, чтобы моя мать услышала ваши слова, родственница, — произнес Гейвин и учтиво поцеловал руку королеве. — А теперь, пока мои родственники беседуют с его величеством, не окажет ли мне леди Флория честь потанцевать с ней?

Эрминия кивнула Флории, чтобы та шла танцевать с Гейвином, а сама повела королеву в другую комнату. В это же время ее сыновья проследовали за королем в небольшую гостиную, смежную с танцевальным залом. Когда они устроились у камина, Аластер налил вина, и Айдан взял бокал, сохраняя молчание. Выдержав паузу, он произнес:

— Итак, за что будем пить — за восстановление Хамерфела? Ты решился дать мне клятву верности и стать моим вассалом, Аластер?

— Думаю, да, — ответил тот. — Но означает ли это, ваи дом, что вы дадите мне оружие и людей?

— Все не так просто, — сказал Айдан. — Если я пошлю армию по своей инициативе, это будет означать вторжение в земли Сторнов, но если там начнется восстание, то я могу послать войска навести порядок. Твой отец — старый герцог Хамерфел — имел войско. Что с ним сталось после его смерти?

Ответил Конн:

— Большинство служивших моему отцу возвратились после его гибели на свои земли. Они не могли вести войну против людей Сторна без предводителя. Но среди них остались преданные нам и готовые служить, с ними я и напал на людей Сторна, чтобы те не поджигали дома моих арендаторов…

— Твоих арендаторов? — как бы невзначай спросил Аластер.

Конн сделал вид, что не расслышал, но король Айдан поднял глаза и пристально вгляделся в близнецов, и Конн, будучи телепатом, почувствовал, что тот размышляет, не принесет ли это соперничество несчастье им обоим. Вслух свою озабоченность король высказывать не стал.

— Итак, сколько у вас людей, Конн?

— Дюжины три, — ответил тот, — причем некоторые из них были личными телохранителями моего отца и жили при дворе.

— А не знаешь ли ты, сколько там всего мужчин, которые сейчас сидят тихо, но готовы принять участие в восстании против Сторна?

Конн помолчал, обдумывая ответ.

— Наверняка сказать не могу. Вряд ли их может быть меньше двухсот, возможно, наберется и три сотни, но больше — вряд ли. А с дворней моего отца… — где-то краем сознания он уловил испуганную мысль Аластера «Моего отца», — …может набраться человек триста пятьдесят. — Затем он добавил: — Очевидно, мне следует вернуться и устроить сбор, чтобы знать наверняка, сколько их.

— Хорошая идея, — согласился король, — потому что если их окажется меньше трехсот, едва ли удастся поднять восстание против Сторнов, которые держат хорошо вооруженную армию.

Тут выступил Аластер:

— Если кто-то и должен туда ехать, брат, то только я, в конце концов — это моя земля и мои арендаторы.

Конн ощутил его злость:

«Что он тут о себе воображает! Уж не думает ли он, что после стольких лет ожидания он может вот так запросто пойти и узурпировать мое место?»

Конну казалось, что эти слова брат произносит вслух, и он, в свою очередь, тоже разозлился, одновременно понимая, что Аластер не сможет этого воспринять.

«Да, то, что он говорит, — это правда. Он герцог по праву первородства, но для него это всего лишь титул, старинная история, а я жил с этими людьми, делил с ними нищету и страдания… и это ко мне они обращаются, когда им нужна помощь или руководство. Неужели, для того чтобы быть герцогом Хамерфелом, достаточно просто родиться первым? Неужели годы, которые я провел со своими людьми, ничего не стоят?»

Хотя мысли эти родились у Конна спонтанно и он знал, что Аластер не слышит их, он вдруг поймал себя на том, что взывает к старому королю, чтобы тот рассудил их, хотя понимал, что король Хастур не мог этого сделать, по крайней мере, в настоящий момент. Айдан смотрел на него с сочувствием. Конн вспомнил:

«Я поклялся верно служить брату, об этом я не подумал».

Как бы размышляя вслух, король произнес:

— Возможно, твой брат прав, Аластер. Люди его знают, и он жил среди них…

— Тем больше оснований, чтобы они узнали своего настоящего герцога! — воскликнул Аластер.

Айдан вздохнул.

— Нам обязательно надо это как следует обдумать. А сейчас Аластер Хамерфел, готов ли ты верой и правдой служить мне в землях, лежащих за Кадарином?

Аластер преклонил колено и поцеловал королю руку.

— Клянусь, мой господин, — произнес он, излучая преданность королю, который был его родственником и обещал помощь в восстановлении наследных прав. Конн неподвижно наблюдал эту сцену, но тут Айдан поднял глаза, и их взгляды встретились. Мысли Айдана были настолько ясны Конну, что тот едва верил, что они не произнесены вслух.

«В жизни и смерти, я твой слуга, ваи дом».

«Я знаю. Нам с тобой нет нужды давать друг другу клятвы».

Конн не понимал, почему между ними внезапно столь ярко вспыхнула любовь. До этой ночи он никогда не видел короля воочию. И все равно ему казалось, что он знал этого человека всю жизнь, и даже больше, что он служил ему от начала времен и что связь между ними даже сильнее, чем та, что связывала его с братом, и ничто не может оторвать его от Айдана Хастура. Когда Аластер встал, Конн преклонил колено. Аластер молчал, но они опять на какой-то момент встретились глазами. Конн почувствовал болезненную озадаченность Аластера и понимал, что король извиняется за то, что не может изменить то, что в данный момент казалось Конну попранием справедливости — правом первородства обладал не тот, кому бы следовало…