Читать книгу - "Академия попаданок. Третий семестр - Алексей Калинин"

— Да уж, что-то мне подсказывает, что всё это просто так не кончится. Марин, давай лучше о Земле поговорим, а? Хотя бы так скрасим ожидание.

— Давай. Что ты хочешь узнать?

— Почему ты с мужем разбежалась?

Почему?

Я покусала губы. Не очень хороший вопрос, не очень легкий. Но тем не менее я рассказала Агапе о своем бесплодии, о нашей жизни до того, как врачи вынесли мне приговор. Рассказала о постепенном изменении мужа, о том, как он начал приходить домой под мухой, хотя раньше пил только по праздникам. Рассказала о взгляде. О том самом взгляде, который порой я ловила. Злой и в то же время сожалеющий.

Рассказала, как сначала делала вид, что всё нормально и всё это только временные трудности. Рассказала, как плакала, когда он уходил, чтобы не видел моих покрасневших глаз. Рассказала, как видела, что пропасть между нами становилась всё больше и глубже, а как я не пыталась перебросить через неё мостик… он не принимал.

Возможно, Сережка и любил меня когда-то, но после вынесения вердикта что-то в нем сломалось. Он продолжал по инерции приходить домой вовремя, улыбаться через силу, вести себя как обычно в компании друзей, но я видела, что муж становился другим. Холодным, отдаленным, чужим.

Я не была инициатором развода, но согласилась с его предложением. Даже на спину не плюнула, когда мы выходили из ЗАГСа с записями о расторжении брака. Нет, просто сказали друг другу: «Пока!» и разошлись в разные стороны. К моменту этой последней встречи я уже жила на квартире родителей и мне не было смысла возвращаться в его квартиру. Мы разошлись, как два человека, которые познакомились на вокзале и через полчаса разъехались по разным сторонам необъятной Родины.

Под конец повествования Агапа всхлипывала на моем плече и её окончательной резолюцией относительно моего бывшего было одно слово:

— Козел!

Может и козел, но я его не винила. Он хотел детей, а я не могла ему этого дать. Была ущербной…

— Ладно, хорош нюни разводить, подруга! Надо думать, как нам выбраться отсюда.

— А как? Как отсюда выбраться? — голос Агапы ещё дрожал от всхлипов.

— Да уж, выбраться отсюда не так просто, — раздался из темноты голос суслягуха.

Это было настолько неожиданно, что мы дружно взвизгнули. Агапа от испуга, а я от радости. Да-да, от радости, чего суслягуха-то бояться…

— Ну, и где тебя носило? И как давно ты здесь? — спросила я тоном заправской жены, которая встречает загулявшего мужа. Только скалки не хватало.

— Теперь вы серьезно влипли, даже не знаю, как вам и помочь, — задумчиво проговорил фамильяр.

— Ты же можешь проходить сквозь стены, так почему же не вытащишь нас? Делов-то, щелкнул пальцами и всё.

— Не так всё просто, я же проклятое создание, а на нас почти не распространяется волшебство задержания. Вот волшебников и обычных людей эти стены не пропустят, а я с трудом, но могу просочиться.

— И как давно ты здесь? — спросила я, чтобы понять — как много он услышал.

— Достаточно давно, — пробурчал невидимый суслягух. — Но это мелочи. У меня есть план и… Только выслушайте его до конца, не перебивайте.

— Ну? Короче, Склифосовский! — сказала я. — Не тяни кота за усы!

Суслягух откашлялся и, судя по отдалившемуся голосу, отлетел подальше. Почему он так сделал — я поняла чуть позже.

— Завтра вас выставят на продажу. Увы, это неминуемо и неотвратимо. Академичкам здесь всегда рады… как самым дорогим рабыням.

— Я не хочу быть рабыней! — воскликнула Агапа.

— Никто не хочет. Я могу ввязаться в драку за вас, но против защитников не выстою. Поэтому вам нужно показать покорность и испуг — так вас не будут «обуздывать».

— Что делать? — не поняла я.

— Присмирять с помощью кнута. Вряд ли кто на площади откажется посмотреть, как кандидаток на престол хлещут со всей силы. А щадить вас тут никто не собирается, — мрачно произнес суслягух.

— Но почему так? Что мы сделали? — спросила Агапа.

— Потому что вы можете стать их властительницами, а для людского сердца нет ничего слаще, чем увидеть втоптанное в грязь величие. Слушайте дальше… Когда вас будут продавать, то смотрите на главную башню замка. Как только там увидите меня, так сразу же примите грозный вид и потребуйте немедленно вас отпустить. Конечно же все рассмеются, но тогда вы вскиньте руки, примите грозные позы, нахмурьте брови и выкрикните какую-нибудь чушь.

— И всё? — спросила я, когда суслягух замолчал.

— Ну, ещё можете станцевать какой-нибудь танец из земного репертуара и спеть песню, — раздался язвительный голос. — Хоть развлечете меня напоследок.

Я стащила с ноги башмак и постаралась попасть по ехидному суслягуху, но тот не зря отлетел на приличное расстояние. По всей видимости он видел в темноте и оказывался в противоположном углу каждый раз, как я подходила чуть ближе. Я один раз попала по чему-то мягкому и шерстяному, но отчаянный писк убедил меня, что сильно ошибалась. Голый и холодный хвост, прочертивший по ноге, подтвердил, что в этом углу суслягуха лучше не искать.

Я запнулась об Агапу, плюнула в ту сторону, в которой мне казалось был суслягух, и уселась обратно. Немного посопев носом, я скрестила руки на груди. Ну и пусть дразнится, я не отвечу ему на подначки.

— Ладно, не злись, Марина, — раздался голос откуда-то сверху. — Я не могу сказать, что будет дальше, иначе это не будет сюрпризом, а мне очень хочется увидеть твои глаза в момент спасения. Уверяю тебя — вы будете спасены.

— Или ты поржешь над нами и снова исчезнешь?

— Нет, на сей раз я не исчезну. У меня на вас другие планы.

— И какие же? — не удержалась Агапа.

В ответ ей была тишина. Как мы не пытались докричаться до суслягуха — он не отвечал. Возможно, он снова пропал, а может и просто затаился.

— И что нам делать? — спросила Агапа.

— Будем ждать утра. Каким бы не был вредным этот засранец, но он нам здорово помог с големами. Думаю, что стоит поверить ему и сделать так, как он говорит.

— Марин, тогда можно я и спать буду около двери? Если по мне пробежит крыса, то я могу умереть от разрыва сердца.

— Ладно, но если будешь брыкаться, то я сама тебя пощекочу соломинкой по носу, — хмыкнула я и обняла подругу.

18

Плюшки-ватрушки, сколько же времени прошло, прежде чем мы услышали далекое звяканье ключей, а следом громыхающие шаги стражников?

В темноте мы напрочь потеряли счет времени и просидели