Читать книгу - "Юся и эльф. Все любят котиков - Екатерина Лесина"

Нас встречали.

Прямо за портальным кругом и встречали. И желание вернуться без того сильное, возросло и окрепло. Оно прямо-таки почти непреодолимым сделалось, но… я крепче вцепилась в руку своего эльфа, а он величаво кивнул мрачному гному.

Гном помрачнел еще больше и возложил ладонь на боевую секиру.

– Добро пожаловать, – сказал он тоном, в котором читалось куда более искреннее «чтоб вам к демонам провалиться». – Мы всегда рады гостям.

И троица за его спиной кивнула, подтверждая: мол, конечно рады.

А доспех напялили исключительно из глубочайшего личного уважения, которое они к нам испытывают. И штандарт захватили от радости. И… и что забыли телегу для багажа, так оно случается.

– Тут недалеко, – мстительно осклабившись, произнес давешний гном. Представиться он не соизволил, потому про себя я его окрестила Рыжим, за окрас. Честно говоря, настолько рыжих гномов вижу впервые, а этот еще и веснушками усыпан был щедро.

Он развернулся и шагнул к порталам.

Ага… значит, мы отправляемся дальше? И судя по тому, как нахмурилась Грета, для нее это было неожиданностью.

…портал.

Круг.

Легкая тошнота от переноса.

И вновь портал. Круг…

…это ж куда нас ведут-то?

К Северному кряжу. Я вот, стоило выйти из пятой, если не сбилась со счета, портальной комнаты, как-то сразу и поняла, что находимся мы на этом самом Северном кряже. Да и где еще? Слева возвышались горы, изумрудно-зеленые, будто стеклянные. Справа – тоже горы, на сей раз сизоватые и высокие, вершины их пронизывали облака, а основание терялось в туманной дымке.

Было свежо.

И дышалось с трудом.

– Сейчас пройдет, – Эль сотворил какое-то заклятье, ущипнувшее меня за шею. И дышать стало легче. – Здесь воздух разрежен, с непривычки тяжеловато.

Он начертил заклятье и для Греты, и для побелевшей Франечки. А вот отец отказался: мол, хоть и полукровка, а гор не боится.

И я не боюсь.

Просто вот… мы стояли на длинном уступе, который протянулся над пропастью, а я не могла отделаться от мысли, что пропасть эта глубока, а ограждающее заклятье не так и надежно. Я бы предпочла забор.

Или два.

Три, так вообще идеально.

Наше сопровождение щурилось и держалось за топоры, всем видом своим демонстрируя собственное превосходство… ага, посмотрела бы я, куда оно на кладбище подевалось бы…

Впрочем, кладбищ здесь не было, а гномы имелись.

И с ними – пяток чемоданов, три корзинки и давешняя шляпная коробка, которая на этом птичьем уступе смотрелась совершенно нелепо. И это не считая собственно моей рабочей сумки, захваченной исключительно по привычке.

– Тележки не найдется? – поинтересовалась я, прерывая затянувшееся молчание. – У девушек багаж.

И чемодан пнула.

Легонечко.

Намеком.

– Пусть здесь остается, – Рыжий решил проявить великодушие. – Не упрут.

Оно-то, может, и не упрут, но Грета выглядела несчастной. Она весь вечер платья собирала, и не только их. Подозреваю, что четыре из пяти чемоданов забиты склянками самого разного размера, а уж содержимое их… что ж, если порталы пропустили, стало быть, откровенно запрещенного там нет.

– Тележку, – повторила я.

– Юся… – Грета дернула меня за рукав. – Может…

Не может.

Здесь нам не рады, а следовательно, хуже точно не будет. Скорее наоборот, спустим, они окончательно убедятся, что гости слабы, беспомощны, следовательно, не заслуживают не только любви, но и элементарного уважения.

А я была слишком зла, чтобы отступить.

Гном фыркнул.

А эльф, присев, почесал маншула за ухом и произнес этак, задумчиво:

– Вижу, здесь ничего не изменилось. Как и прежде, сыновья Золотой жилы слишком хороши, чтобы уважать собственные же законы гостеприимства…

Тележку нам все-таки привезли, правда, кривоватенькую и скрипучую, но это уже мелочи. Папенька проворно нагрузил ее чемоданами, отцепил побелевшую ручку супруги и сказал:

– Ведите уже…

И нас повели.

Подозреваю, повели нарочно кружным путем, возможно, проложенным специально для дорогих гостей, ибо пол в коридоре был неровный, потолок низкий, а сам коридор петлял, как старая гадюка.

Мы молчали.

Скрипела тележка.

Прял ушами маншул, прислушиваясь к тому, что творится в толщине камня, и клянусь, мне не нравилось задумчивое выражение его морды. А заодно уж это место.

Гномы.

И Гретин жених, причем последний – заочно, раз уж допустил, чтобы над невестой так измывались. В общем, я крепко задумалась, а нужно ли нам этакое счастье-то?

Но вот коридор вильнул в последний раз, подло подставив подножку из трех гранитных осколков, намертво впаянных в пол, и вывел к залу.

К такому типично гномскому залу, каковыми их в учебниках истории рисуют. Эта пещера, предполагаю, изначально исключительно естественного происхождения, за последние пару сотен лет преобразилась. Она расширилась, приобрела приятную округлость свода, выложенного полудрагоценными камнями. Появились колонны, отсутствие изящества которых сполна компенсировалось внушительностью. На пол легла сложная мозаика, изображавшая то ли сотворение мира, то ли героические хроники из жизни Северного кряжа…

Стены укрыли драгоценными камнями.

Воткнули пару сотен светильников, от энергии которых кожа зачесалась.

А заодно уж согнали толпу встречающих. Я остановилась. Вот как-то… не внушает мне доверия это благочинное собрание. Гномы, гномы и еще раз гномы. Совсем старые, частью облысевшие, но при том с бородами, закинутыми на плечо. И молодые. И совсем юные. И в том смутном возрасте, когда собственно сам возраст определить почти невозможно.

Главное, что было их даже не сотня, сотню я бы как-нибудь перенесла.

Две?

Пять?

Десять?

Над гномьими головами вздымались штандарты, а от блеска украшений, которые нацепили на себя многоуважаемые гномки, слепило глаза.

Или от светильников все же?

– Клеповицкие – очень большой род, – тихо произнес папенька. А я закрыла приоткрывшийся было рот: после выскажусь.

Наедине.

С собой.