Читать книгу - "Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы - Юлия Славачевская"

— И не подумаю. Сейчас раздумал, завтра надумает сызнова. А мне вновь с этой историей возиться? Нет уж, доделывай дело до конца. — Божок ознакомил меня со своей точкой зрения и поставил перед фактом.

Ей-богу, было от чего растеряться.

— Что значит «доделывай дело до конца»? Как ты себе это представляешь? Пристрелить кого-нибудь, так?

Ехидство и наглость прямо-таки сочились из голоса небожителя:

— Вечно с вами, людишками, мелкая возня… то проблему реши, то решение подскажи. Что здесь сложного? Когда один из них браком сочетается, тогда и домой отправишься.

В голову пришла цитата из мультика: «А хотите, я его стукну, и он станет фиолетовым в крапинку?»[7]Я бы щас с колоссальным удовольствием кого-то псевдобожественного и толстозадого взгрела от широты русской загадочной души. Жаль, не дотянусь, руки коротки, но поорать — дело святое.

— Ты офонарел? Я тебе что, средневековая сваха? Как я их уламывать должна? Смилуйтесь, люди добрые, окольцуйтесь по-быстрому, а то мне, сиротинушке, домой попасть невмочь?

В ответ на мой пламенный восторг и яростные вопли Форсет индифферентно заметил:

— Илона, ты круглая дура.

Я парировала:

— У круглой дуры есть одно неоспоримое преимущество — она по жизни катится легко, а я за все цепляюсь.

Бог поржал и смотался, квакнув на прощание:

— Захочешь — измыслишь!

Я немедленно надулась от обиды. Нашли, блин, всенародную спасительницу! И как прикажете поступить? Рекламный слоган повесить? Растяжку из простыней натянуть? «Требуются аристократическая невеста и высокородный жених, бракованных не предлагать». Как раз между двумя башнями поместится и далеко видно будет. Живое воображение опять взыграло со страшной силой. Мне представились толпы желающих, осаждающие цитадель, а я в качестве председателя жюри. В уме быстренько набросала список необходимых справок для участия в отборочном туре: о физическом здоровье, отдельно еще одна с подписью венеролога, об умственной вменяемости, отсутствии долговых и брачных обязательств. Следом возникло видение: я, погребенная под грудой справок, и Кондрад, бочком подкрадывающийся к Иалоне с намерением «осчастливить» замужеством. Над ними в воздухе витала моя надежда на возвращение домой и энергично махала платочком на прощание. Брр! От подобной перспективы настроение скатилось ниже некуда и продолжало стремительно падать. Не придумав ничего существенного, я сочла самым мудрым решением заснуть, что и было незамедлительно мной осуществлено. Уж по-всякому утро вечера мудренее.

Спозаранку во время ставшей уже привычной перевязки Цесариус вдруг спросил Кондрада:

— Ваше величество! Помните, вы мне обещали награду за лечение?

Последний оторвался от утренних процедур, внимательно окинул взглядом лекаря и кивнул:

— Я никогда не забываю данных слов. Твое желание, Цесариус?

— Я хочу поехать с вами.

Ответ алхимика поверг нас обоих в колодец удивления, где меня выпустили из рук, и я, естественно, не преминула нахлебаться воды, неожиданно лишившись поддержки. Пока меня вылавливали и извлекали из бадьи, стояло молчание, каковое было нарушено, лишь только я очутилась на столе. Кондрад, сложив руки на груди, поинтересовался, пристально изучая занятого мной лекаря:

— Ты уверен? Нас ждет тяжелый переход, в том числе по горам. Местами тебе придется ехать верхом наравне со всеми.

— Я не настолько стар, чтобы не удержаться на лошади, — отозвался Цесариус, не прекращая художественного намазывания моей спины.

— Что ж, воля твоя. Твое право выбрать себе награду по вкусу. Я не буду против, хороший врач всегда в походе нужен, да и за Илоной присмотришь до полного выздоровления. Вдобавок мне нужен алхимик, который мог бы проверять на пригодность еду и воду для питья, — согласился Властелин, и на этом тема себя исчерпала.

Пока каждый занимался своим делом, я, как самый не обремененный работой член нашего квартета, напрягала мозговое вещество, пытаясь хоть что-то понять в происходящем. Разрозненные кусочки мозаики не желали складываться в картинку, слишком много было вокруг непонятного: чересчур заботливый Кондрад, упорно избегающий ответов на мои вопросы, непомерные требования и странные намеки Форсета, удивительное желание Цесариуса. Что стоит за всем этим? Чего мне следует опасаться? Каких сюрпризов ожидать?

Мне настолько надоела неизвестность, что я не выдержала и осведомилась у лекаря, дождавшись, пока нас покинет Кондрад:

— Цесариус, можно вас спросить?

Алхимик присел рядом на край кровати и ответил вопросом на вопрос:

— Ты хочешь знать, почему я еду с вами?

— Ну, как бы… да, — смутилась я. И торопливо добавила: — Зачем менять привычное удобное жилье на неизвестность? Вы уже не молоды… простите, если обидела… и начинать все сначала на новом месте… — Я замялась, подбирая правильные слова: — Разумно ли это?

Ласково взъерошив мне волосы, лекарь улыбнулся в ответ на мою искреннюю заботу:

— Видишь ли, девочка, мне это нужно самому. Я расскажу тебе историю, но попрошу сохранить мой секрет. Наблюдая за тобой довольно продолжительное время, я верю, что ты сможешь сберечь мою тайну. Ведь так? — испытующе посмотрел на меня Цесариус. После согласного кивка продолжал: — Сто десять лет назад по нелепой случайности погибла моя единственная дочь Эалена. Случилось моровое поветрие, и она заболела. К несчастью, меня не было рядом в ту годину, и я не смог ей помочь. Успел лишь на похороны. — Старик помолчал, собираясь с силами. — Ты похожа на мою девочку. Не внешностью, нет — скорее, силой духа, внутренним стержнем. И мне очень хочется побыть рядом с тобой до тех пор, пока ты не покинешь наш мир.

Я впала в коллапс: «Ничего себе, спросила. И как прикажете это понимать?». В голове мельтешили несвязные обрывки мыслей: «Сколько же ему лет? Каким образом помочь? Покинешь наш мир? Он знает!».

С этой единственно разумной мыслью я вытаращилась на Цесариуса в безумной надежде:

— Вы в курсе дела, что я из другого мира? Вы можете вернуть меня домой? Пожалуйста!

— Нет, дочка, не могу, — с сожалением ответил алхимик. — Я маг, но умею лишь лечить и немного владею боевой магией. Предупреждая твой вопрос «Почему я тебя одним махом не вылечил от всех ранений?», отвечаю: мог бы, но тогда на всю жизнь остались бы шрамы, слишком старые были раны.

Он немного помолчал и попросил:

— Ты не говори никому о моих способностях.

— Почему? — удивилась я. — Вроде бы здесь маги встречаются исключительно редко и должны быть весьма уважаемы.

— Это правда, — согласился Цесариус. — Но я… как бы это проще сказать… неизвестный маг. И мне не хочется подвергаться гонениям из-за этого. Тем более я не использую магию уже много лет. Так ты сохранишь мою маленькую тайну?