Читать книгу - "Ходок - Александра Лисина"

По закону подлости этот день, отвратительно начавшись, явно намеревался стать еще хуже. В первую очередь потому, что эльфийская мазь оказалась бесполезной и совершенно не помогала. Похоже, с каждым часом дела у наемников шли все хуже и хуже. Даже у Ивера, которому посчастливилось избежать атаки мошкары у реки, но который с лихвой восполнил этот пробел встречами с лесными кровопийцами и паутиной. Причем ему самому в какой-то момент показалось, что эффект от ночной прогулки получился не меньше, а то и больше, нежели у скрипящих зубами побратимов: всего за несколько часов лицо и шею у него раздуло так, что они, казалось, вот-вот лопнут.

Кожа у всех натянулась, едва не затрещав от напряжения. Глаза превратились в две узкие щелочки, губы стали похожи на оладьи, нос безобразно распух, и из него постоянно сочилась какая-то прозрачная дрянь, а щеки стало из-за спины видать. Даже от легчайшего прикосновения голову пронзала такая боль, что привыкшие к ранам и виду крови братья начинали тихо шипеть.

Но это еще полбеды: как оказалось, начавшийся с утра зуд, от которого суровые воины едва могли усидеть в седлах, к полудню стал таким жутким, что утренние мучения показались им верхом блаженства. Их словно изводил неведомый и страшный враг, беспощадно терзая, будто грешников в аду. Ни почесать, ни дотронуться, ни заглушить зуд. Даже вино не спасало, не то что притирания или травяные настои, которых они — опытные следопыты — захватили с собой немало. И лишь иногда, когда кожи касался свежий ветерок, этот сумасшедший зуд утихал. Но за ним приходила боль, и очень скоро они просто не знали, куда от нее деться.

Наконец Белка сокрушенно покачала головой:

— Да, братцы-кролики, с такими физиономиями вам далеко не уехать. Одни помидоры на шеях и расплавленная каша вместо мозгов. Лакр, спроси у своего командира: может, он желает передохнуть?

Стрегон зло покосился в ее сторону сквозь щелочки глаз:

— Нет.

— Дурак, — снова вздохнула Белка. — Молодой белобрысый дурак с большим самомнением, эльфийским упрямством и раздувшейся мордой дохлого крысюка. Лакр, солнце мое рыжее, он у вас всегда такой или это бессонная ночь сказалась?

Ланниец напряженно взглянул на вожака, хорошо понимая, как опасно его дразнить. Сам едва сдерживался, чтобы не заорать в голос, и выдумывал страшные кары здешним комарам. Это хоть как-то отвлекало от безумного желания почесать кончик распухшего носа. А Стрегон себе даже этого не позволил — ехал по-прежнему молча, сцепив зубы и до белых костяшек сжав кулаки… но он всегда был таким. Непримиримым. Несгибаемым. Несговорчивым. Намеренно отстранялся от остальных. Его даже в братстве старались лишний раз не задевать, не желая испытывать на себе дарованную ему патриархом силу. Вон как Ивера вчера скрутило, а ведь Стрегон лишь взглянул и едва коснулся мыслью своей страшноватой татуировки. Тогда как Белик… не надо бы ему ехидничать. Именно сейчас не стоит раздражать вожака еще больше.

— Эх, ладно, — не дождавшись ответа, вздохнула она. — Пойду-ка я вперед. Вон на том пригорочке подожду, чтобы не любоваться на ваши недовольные рожи. Это недалеко: первая развилка направо, а потом два раза прямо. Запомнить просто, даже вы справитесь. Заодно искупаюсь, полежу, пока вы будете добираться… Счастливо оставаться, помидорчики мои переспелые! Жду вас к обеду!

Хмыкнув и еще раз оглядев кислые лица побратимов, Белка толкнула пятками Курша и умчалась, заставив наемников не только жутковато заскрипеть зубами, но и позабыть о том, что вчера они злились на выстрел Ивера. Теперь, кажется, наемники начали искренне жалеть о том, что он (растяпа!) промахнулся.

— Терг, мне показалось или вы действительно потерпели неудачу? — очень вежливо осведомился Лакр, едва на дорогу осела поднятая копытами Курша пыль.

Терг покрепче сжал поводья:

— Нет.

— Что «нет»? Не показалось или не потерпели?

— Мы… у нас почему-то не вышло, — процедил сквозь зубы наемник.

— Что?! — изумленно обернулся Лакр, но тут же тихо ругнулся от боли. — Даже рот не раскрыть толком: больно… Подожди, я что-то не понял. Так вы вчера пытались?

— Да.

— И что?

— Ничего, — еще более мрачно отозвался Брон, стараясь поменьше шевелить распухшими губами. — Ни малейшего отклика, будто нас не трое магистров с рунами разума на шкурах, а трое первогодков против высшего мастера. Даже Фаргу пары секунд хватило, а этот…

— Я такое только однажды встречал, — неприязненно буркнул Ивер, хлюпнув носом. — Когда сдуру с одним уродом повздорил, для которого, как выяснилось, наши руны, что мертвому припарка. Чувствуешь, что работает, кожа огнем горит, спина мокрая, а толку никакого. Так и с Беликом. Правда, я того гада потом арбалетным болтом успокоил, чтобы не лез, но пацан… Не знаю. Я всегда чувствую цель. Знаю, где остановится стрела. За двадцать лет ни разу не ошибся. И вчера тоже видел: болт куда нужно летел. Не мог Белик увернуться. Никто бы не смог.

Стрегон оторопело замер:

— Хочешь сказать, на нем не сработали ваши руны?! А ты, Ивер…

— Он не должен был промазать, — хмуро согласился Терг. — Десять лет его знаю как облупленного: с болтом еще куда ни шло, если с сильного бодуна или кривым на один глаз да косоруким бы уродился, а с заклятием — никогда. Куда мы смотрим, туда оно и летит, а он в тот момент от Белика глаз не отрывал. Вообще. Я видел: как приклеенный следил.

— Такого не бывает, — дрогнувшим голосом сообщил Лакр.

— Сам знаю. Да только не мог я ошибиться: Ивер в упор стрелял. Стальным болтом и с заговором на смерть. А сопляк даже не почувствовал!

— Дьявольщина какая-то…

— Выходит, не только Курш не поддается магии, — хриплым голосом заключил Стрегон. — Может, Иверу я бы не поверил, если б не знал, на что он способен, но когда вы мальца втроем не смогли остановить…

— Вот Торково копыто! — ошарашенно выдал Лакр, только сейчас сложив два простеньких факта. — Я-то сперва решил, что вы передумали. На утро отложили, когда риска столкнуться с тем глазастым не будет. А оказалось… Терг, вы что, вчера действительно попытались?

— Да. Вместе. Чтобы он не успел эту тварь даже позвать. Чем Торк не шутит? Вдруг она и в самом деле поблизости? Я весь день лес слушал, чтобы не упустить.

Лакр тихо присвистнул: