Читать книгу - "Девятнадцать стражей - Владимир Аренев"

Он закрыл глаза, не желая видеть, что произойдет дальше; в темноте его чувство воды усилилось, и он стал городом, спрятавшимся под покровом тумана, а потом – островом, который со всех сторон окружало море, и в этом море были другие острова – и Альтимей с его двуликим старым-новым городом, и безымянные клочки земли, необитаемые или ставшие приютом для скромных рыбаков, и далекие темные громадины, поросшие лесом, открытые всем ветрам, устремившие к небу острые пики скал, – такие разные и такие похожие, готовые сражаться с Великим штормом вместе и по отдельности. Он увидел громадный Ниэмар с его десятью кружевными башнями и статуями в вуалях из мрамора; он увидел шумный Лейстес, пристанище торговцев и пиратов; он увидел Облачный город, все еще озаренный огнями былой славы, не убоявшийся явных и скрытых врагов.

Он увидел…

Осыпающаяся каменная лестница, у подножия которой плещутся волны; на ступеньках сидит девушка – зябко кутается в шаль, длинная прядь волос, выбившись из узла на затылке, падает ей на лицо, но она ничего не замечает, лишь с печалью смотрит на воду, как будто надеясь там что-то прочитать.

Дом с плоской крышей, огражденной перилами; немолодая женщина стоит, устремив взгляд на взволнованное море, не замечая дождя, который уже успел намочить ей волосы и платье. Мужчина – еще не старый, но с суровым, обветренным лицом моряка – обнимает ее за плечи и уводит прочь; она все время оборачивается, как будто ждет, что посреди бушующих волн появится парус.

Берег, усеянный острыми осколками скал; волны шелестят по песку, где-то далеко слышны громовые раскаты. Стройная молодая женщина в длинном платье, с распущенными темно-русыми волосами, стоит лицом к морю и как будто… нет, она не пытается что-то разглядеть посреди бескрайних владений Великого шторма. Она просто смотрит на море, а море смотрит на нее. У нее красивое, но грустное лицо. Она улыбается, глядя Глинну прямо в глаза…

~ Я жду.~

Он чувствует в пальцах правой руки знакомую рукоять воровского ножа, что был украден у него, а в левой – колючую поверхность крупной раковины. Жемчужница? Нож? До чего примитивно. Той воды, что была в начале всего, когда звезды еще не зажглись над бескрайним океаном Вечной ночи, ему хватит.

Хватит, чтобы все исправить без помощи острого лезвия.

– Хоть я и не понимаю, как именно ты сделал то, что сделал, должен признать – ты спас мне жизнь. Мне и моим людям, а также моему кораблю.

– Да. Но спаслись не все.

– Опять ты за свое. У меня нет и не было помощника по имени Пепел, и матроса такого на «Черной звезде» тоже никогда не было. Не заставляй меня думать, что ты…

– Я не сошел с ума, капитан. Впрочем, думайте что хотите. Все равно я сначала завел вас всех туда и уже потом спас.

– Не имеет значения. Ты… ты ведь не знал, что поджидает нас в Саваррене. Ты мог сам погибнуть. Прошлое следует оставить в прошлом, не так ли?

– Вы изменились, капитан Коршун…

– Ты тоже изменился, водоплет Глинн Тамро.

Он находит ее именно там, где хочет найти, – дремлющей на ступеньках каменной лестницы, у тихого канала, под грустным взглядом древней статуи на противоположном берегу, – тихонько наклоняется и поправляет шаль, сползающую с плеча; в этот момент она просыпается, растерянно смотрит на него – не веря, что это не сон, и отчасти не узнавая, потому что он выглядит совсем не так, как раньше, – бросается ему на шею и, всхлипывая, начинает быстро-быстро шептать о том, какой же он мерзавец, потому что только мерзавец мог исчезнуть, не оставив даже короткого письма, хотя ему стоило всего лишь проявить смелость и явиться на вечернюю лекцию, чтобы увидеть, как один профессор вызывает другого на ученую дуэль, как они на глазах у пяти сотен зрителей истязают друг друга хитроумными вопросами, как что-то меняется – что-то необъяснимое, но понятное всем присутствующим, – и вчерашние непримиримые враги вдруг улыбаются друг другу, забывая все обиды; конечно, это не навсегда, но весь смысл жизни в переменах, разве нет?

Он надевает ей на шею ожерелье из крупных разноцветных жемчужин и просит позвать отца. Она убегает.

У подножия лестницы стоит высокий худощавый мужчина в простой матросской одежде. Его черные волосы припорошены не то пеплом, не то снегом, левый глаз закрыт повязкой, а правый смотрит выжидательно.

«Ты носил чужое имя и чужое лицо, – мог бы сказать ему Глинн. – Ты стер память о себе, как делал, наверное, уже не раз, но я-то ничего не забыл. Теперь я понимаю, что ты все это устроил – ты наблюдал за мной еще до того, как я попал в Ниэмар, ты тот, о ком все знают, но с кем никто не хочет встречаться. Выходит, ты не так уж страшен, как принято считать?»

Но говорит он совсем другое:

– Она ждет на пустынном берегу, там, где ничего нет, кроме воды, песка и камней. Иди же к ней скорее, не трать на меня время – я все понял.

Тот, кто называл себя Пеплом, кивает ему и исчезает.

Глинн садится на изгрызенную временем ступеньку. Впереди него – пустота, а позади – те, рядом с кем не страшно глядеть в эту пустоту, и так теперь будет всегда.

Он улыбается и закрывает глаза.