Читать книгу - "Багровые небеса - Андрей Ливадный"

Не в силах освободить бронированную оболочку из-под вороха ветвей и листвы, которыми замаскировал ее Бугаев, Вадим сел на землю, чувствуя холод и сырость, исходящие от почвы.

Единственное на что достало сил - это включить импланты и мыслить, отдавая дистанционные команды кибернетической системе, управляющей бронескафандром.

В сумерках (полной, кромешной тьмы так и не наступило, хотя над Фрисайдом царила ночь) внезапно зашевелился участок бурелома, с тихим ноющим визгом заработали сервоприводы боевого скафандра, и двухметровая фигура поднялась, словно материализовавшийся в лесной глуши призрак.

Несколько тяжелых, отдающихся колебаниями почвы шагов и послушная воле мнемоника сервосистема остановилась в метре от него, безропотно сдвинув сегменты брони, чтобы дать возможность измученному человеку войти внутрь.

Зарницы у горизонта сверкали все чаще, но бой, разгоревшийся в сотне километров отсюда, в данный момент не волновал Рощина.

Он едва ли воспринимал реальность, когда вставал, хватаясь руками за выступы сдвинутых в положение технического обслуживания сегментов брони.

В оболочку бронескафандра следовало входить спиной, это удалось сделать с третьей или четвертой попытки, Вадим плохо координировал движения, ориентируясь лишь по показаниям датчиков нейромодулей.

Наконец он почувствовал давление захватов на грудную клетку.

Все… вошел.

Подвижные сегменты брони начали смыкаться, перед блуждающим, полусознательным взглядом осветился внутренний монитор гермошлема, один за другим включались усилители мускулатуры, фиксируя в пластичных захватах совершенно ослабевшие ноги.

Еще секунда и тревожно взморгнул индикатор системы жизнеобеспечения.

Вадим ощутил, как в кожу вонзились микроинъекторы, и подавляющая слабость начала отступать, сознание прояснилось, - это система поддержания жизни ввела в кровь стимуляторы.

Щелчок.

Ощущение влаги на пересохших, потрескавшихся губах.

Пить… Как он хотел пить…

Возвращение в реальность навсегда запомнилось ему вкусом благодатной влаги на пересохших губах. 

Бой, отсветы которого наблюдал Рощин, завязался в районе древнего космодрома, где были сосредоточены основные силы планетарной обороны Фрисайда.

Атака корпоративного флота «Инфосистемз» развивалась успешнее, чем предполагали самые оптимистичные прогнозы. Благодаря четкой работе диверсионных групп, большинство которых справились с задачей, захватив, либо уничтожив контрольно-управляющие центры, корабли корпоративного флота не только беспрепятственно осуществили маневр обратного перехода из пространства гиперсферы в метрику трехмерного континуума, но и сблизились с планетой, не встретив серьезного противодействия со стороны орбитальных комплексов защиты.

Как выяснилось, противник не ожидал атаки, - пять из семи космических кораблей находились на поверхности Фрисайда, в зонах технического обслуживания, где производилась их модернизация. Нужно отметить, что многие боевые системы, сохранившиеся со времен Первой Галактической являлись уникальными разработками. Их применение при обороне Фрисайда сделало бы планету фактически неприступной для отдельно взятого корпоративного флота. Именно в силу данных обстоятельств, командующий силами планетарной обороны Фрисайда принял решение о парковке пяти фрегатов на поверхности планеты. Он рассчитывал модернизировать корабли и вновь поднять их в космос, но не успел - четко сработала разведка «Инфосистемз», и неожиданный удар был нанесен в самый выгодный для корпорации момент.

Вадим не мог знать всей подоплеки событий, он делал свои выводы исходя из данности. Сканеры нейромодулей еще при высадке указали на древний космодром, где размещался один из фрегатов.

Сверив показания датчиков с данными, полученными восемь часов назад, Вадим понял, что бой идет в сотне километров от него, где располагалась вторая площадка технического обслуживания. Находившийся на модернизации фрегат вел бой с силами космического десанта, сдерживая наступающих. Очевидно, что команда фрегата вовремя обнаружила противника, и успела подготовить корабль к отражению наземной атаки.

Рощин внимательно и методично сканировал доступное пространство. Бой, как магнит притягивал к себе все новые и новые силы, поэтому резервная площадка космодрома, где дислоцировался еще один космический корабль, пока что оставалась без внимания со стороны сил вторжения. В принципе логику такого пренебрежения можно было понять. Уничтожение основных центров управления, и полное господство корпоративного флота в зоне низких орбит Фрисайда лишал космические корабли возможности немедленного старта. В этих условиях фрегаты было проще штурмовать по одному, не распыляя силы и технику. 

Вадимом постепенно овладевала злость.

Отсветы приближающегося боя не пугали его, но пробуждали иные чувства.

Он ощущал себя совершенно заблудившимся, нет, ориентация на местности не вызывала затруднений, но куда и зачем он шел?

Здесь для него не было своих и чужих, все одинаково опасны, так почему он упрямо двигался навстречу стробоскопическим зарницам?

Остановившись, он задумался.

Действительно, какой смысл лезть в бой?

Пусть истаяла как дым ненадежная имплантированная память, но в сознании прочно, незыблемо удерживались навыки. Может быть, под воздействием стресса его рассудок и лишился мнимой индивидуальности, но Рощин вряд ли сожалел об этом.

Что я потерял? Ложные воспоминания? Навязанную кем-то преданность? Да и фрайг с ней. Я свободен.

Свободен и потерян. Потерян, прежде всего, для самого себя…

Очередной приступ злости, не способствующий здравомыслию, едва не толкнул Вадима на роковой шаг. Вскипевшее в душе чувство несправедливости являлось достаточным мотивом, чтобы идти туда, где сейчас кипела схватка.

Мучительная, обреченная двойственность сознания. С одной стороны оставался навык хладнокровной рассудительности, не оставлявший сомнения в том, что его долго, тщательно и всерьез готовили, как мнемоника, специалиста по защите, а с другой, осознав себя в новом свете, лишившись иллюзий, он испытывал жгучую потребность задавать вопросы и находить недвусмысленные ответы на них. Это можно было сделать разными способами, но сейчас он желал одного: отыскать средь бушующего в нескольких километрах боя того же Бугаева, я вырвать у лейтенанта всю правду, пусть даже она выйдет из него вместе с жизнью!..

Приступ ярости погас так же внезапно, как и вспыхнул.

Что он сможет ответить мне сверх того, что уже выдали его мысли? Знает ли лейтенант истину?

Нет… Он такой же исполнитель, как и сам Вадим. На Фрисайде сходились в смертельной схватке исполнители, подчиняющиеся приказам, или продающие свою жизнь за деньги, для Рощина сейчас не было существенной разницы, кто и за что рисковал собой.

Он мог скрежетать зубами от сиюсекундных порывов, но здравый смысл оказался сильнее.