Читать книгу - "Тайная семья - Чарлз Стросс"

Бейтс утвердительно кивнул.

— Наш младший клерк, Хинчлиф, как раз подходит. Он уже и раньше имел дело с патентами и, несомненно, вновь займется ими. Когда он понадобится вам?

Мириам посмотрела в глаза Бейтсу.

— Не ранее, чем у меня появится компания, чтобы нанять его, компания, которую я капитализирую исключительно законными средствами, что не потребует вашего участия. — Адвокат вновь кивнул, глазами выражая понимание. — Затем… давайте скажем так: я неожиданно натолкнулась за границей ка несколько гениальных изобретений, которые наверняка можно удачно использовать, запатентовав здесь, отдавая права на патенты местным фабрикантам. Улавливаете?

— Да, пожалуй. — Бейтс кивнул, скорее себе, и по-крокодильи улыбнулся. — Я предвкушаю наше дельнейшее сотрудничество, миссис Флетчер. Очень приятно будет вести дела со столь проницательной представительницей слабого пола. Даже если я не верю ни одному вашему слову.

Остаток утра Мириам потратила на покупку одежды. Это было выматывающее, утомительное мероприятие. Здесь не было ни универмагов, ни розничных фирменных магазинов: каждый предмет одежды следовало покупать у отдельного поставщика, и большая часть платья требовала подгонки и переделки. Нельзя сказать, что Мириам была в восторге от своих находок.

— Почему модную одежду неизменно разрабатывают таким образом, что люди в ней отвратительно выглядят или неуютно чувствуют себя? — пробормотала она в свой микрофон после похода к многочисленным модисткам и корсетницам. — Придется перейти на спортивные бюстгальтеры и шорты, если только я смогу переправить сюда все это, — проворчала она. Тем не менее она все-таки сумела найти пару вполне приличных костюмов для выхода и полный вечерний комплект.

В шесть вечера она в сгущающемся мраке добралась до лавки Бергесона и нырнула туда. Магазин был открыт, но пуст. Она потратила добрую минуту, постукивая носком ботинка и почти беззвучно насвистывая, прежде чем из глубины появился Эрасмус.

— А, это вы, — встревоженно сказал он. — Вот. — Он протянул ей конверт.

Мириам взяла его, открыла — и перестала свистеть.

— Чем это вызвано? — спросила она, крепко сжимая бумагу.

У Бергесона дернулась щека.

— Я получил лучшую цену, чем рассчитывал вначале, — сказал он. — На мой взгляд, лучше сейчас предоставить вам больше выгоду — в расчете на дальнейшее сотрудничество.

Мириам слегка расслабилась.

— Понимаю. — Она аккуратно убрала конверт в карман жакета. Пять десятифунтовых бумажек было больше, чем она надеялась выколотить из него страхом. — А ваш посредник в состоянии реализовать большее количество слитков? — спросила она, неожиданно меняя планы.

— Полагаю, что да. — Его лицо было унылым и усталым. — У меня появилось несколько мыслей для обсуждения.

— Я могу понять и это, — негромко сказала она. Пятьдесят фунтов здесь были эквивалентны сумме примерно между тремя и семью тысячами долларов у нее дома. Золото было дорогим, это признак наличия спроса, и что это подсказывало ей? Ничего хорошего. — Так какова же каша ситуация? Вы доверяете Бейтсу?

— Почти — до тех пор, пока могу поставить его в тупик, — признался Эрасмус. — Он мне не попутчик.

— Попутчик. — Она кивнула, как бы в ответ собственным мыслям. — Вы марксист?

— Да, он был величайшим толкователем моих убеждений, этот Маркс, — сказал Бергесон негромко, но со страстью. — Я верю в естественные права человека, перед которыми равны все, и мужчины, и женщины; в демократию; в свободу. Свободу действий, свободу коммерции, свободу веры, точно так же, как старина Карл. За что его и повесили.

— Там, откуда явилась я, он пришел к совершенно другим выводам, — сухо заметила Мириам, — впрочем, его начальные условия были иными. Так вы собираетесь закрыть магазин и рассказать мне, что вас беспокоит?

— Да. — Он сходил и перевернул табличку на дверях, затем запер дверь на засов. — Сюда, в заднюю часть, если не возражаете.

— После вас. — Мириам последовала за ним по узкому коридору, стены которого были сплошь в небольших нишах, как для корреспонденции на почте. В каждой нише пылились пакеты из коричневой бумаги, все с печальными ярлыками с датой выкупа из залога — кладбище мемориальных досок-закладок в катакомбах ростовщичества. Она опустила руку в правый карман и судорожно сжала небольшой пистолет, а сердце колотилось так, что от напряжения готово было выпрыгнуть из груди.

— Вы не можете быть провокатором из полиции, — бросил он через плечо. — С одной стороны, вы не слишком торговались из-за слитка. А с другой, допустили слишком много непростительных промахов. Но я не был уверен, что вы в своем уме, пока вы не показали мне тот сложный механизм и не оставили книгу. — Он сделал шаг в сторону, в нишу с пролетом деревянных ступеней, ведущих вниз. — Такую историю не придумал бы человек с больным рассудком — уж очень дорого. Даже заметки издателя! А качество бумаги! И шрифт. — Он остановился у подножия лестницы и глуповато уставился на нее снизу вверх, одной рукой держась за опорный столбик. — А вдобавок карманный киномограф. И вот я думаю: или вы настоящая, или я сумасшедший, — произнес он загробным голосом.

— Вы не сумасшедший. — Мириам осторожно спустилась по ступеням. — Итак?

— Итак, мне надлежит изучить тот захватывающий мир, из которого вы пришли, и спросить вас, как такое происходит. — Эрасмус вновь двинулся вперед. Подвал от пола до потолка был заставлен коробками и деревянными ящиками. — Это увлекательно, это захватывает. А принципы просвещения, что заложены вашей республикой… Вы понимаете, что они были задушены в зародыше в ходе той истории, с которой знаком я? Да, безусловно, достижение парламентского соглашения и ссылка были великими новшествами в свое время… но идея республики! Отделение церкви от государства, «Билль о правах» и всеобщее избирательное право! После Второй революции уравнителей требования подобных прав стали здесь чем-то вроде мертвой темы, подчеркиваю — мертвой, если вы следите за мной… гм.

Он остановился на свободном пространстве между тремя «стенами» из нагромождения деревянных ящиков; с балки свисала керосиновая лампа.

— Это довольно большой магазин, — заметила Мириам, крепче сжимая пистолет.

— Так и должно быть. — Он взглянул на нее, заметил руку, опущенную в карман. — Вы решили застрелить меня?

— С чего бы? — Она напряглась.

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Очевидно, у вас есть какой-то план, один из тех, что не обещают кое-кому ничего хорошего, что бы вы здесь ни делали. А я, возможно, слишком много знаю.

Мириам наконец-то решилась и вынула из кармана руку… пустую.

— Я и сам не безгрешен, — добавил Эрасмус, указывая на деревянные ящики. — Я рад, что вы раздумали стрелять. Нитроглицерин при неожиданных «ударах» ведет себя очень плохо.

Мириам глубоко вздохнула и замерла, пытаясь взять себя в руки. Она ощутила неожиданный приступ страха: ставки в игре были гораздо выше, чем ей казалось раньше. Это полицейское государство, а Эрасмус не просто безобидный торговец, продающий запрещенную литературу.