Читать книгу - "След Сокола - Сергей Самаров"

– Об этом вам судить, ваше величество. Позвольте представить вам вновь прибывших.

Рыцари как раз приблизились к королевскому креслу, и первым выступил вперед, согласно титулу и положению, рыцарь в красном плаще.

– Любимого мной герцога Анжуйского мне представлять не надо. Я сам готов вызвать на поединок того, кто усомнится в его высокой чести и доблести, – скучным голосом сказал Карл. – Прошу тебя, герцог, принять приглашение сегодня на обед. Ты расскажешь мне, как доехал. Надеюсь, твоя палатка будет недалеко от моей. Майордом! Помоги герцогу отыскать соответствующее его положению место для палатки. Я хочу часто видеть его и потому желаю, чтобы герцог расположился как можно ближе. Если рядом мало места, прикажите вырубить несколько деревьев в той вон рощице, – показал Карл.

Герцог скупо поклонился и отошел в сторону, заняв место в первом ряду среди придворных, как позволяли ему титул и древность рода, а еще больше – воинская слава, доставшаяся в многочисленных сражениях, где Жофруа принимал участие. Но по лицу было видно, что он ожидал приема более теплого. Обычно король вставал при прибытии герцога, а частенько даже обнимал его, показывая свое отношение.

– Второй рыцарь прибыл издалека, – снова подал голос герольд. – Он не франк, а подданный вашего названого брата великого эмира Ибн ал-Араби. Рыцарь привез вам поклон и послание от своего повелителя, и желает на время военных действий вступить в вашу армию. Его зовут Салах ад-Харум[61].

«Вот и весть из тех мест, где погиб Хроутланд… – с грустью подумал король. – Алкуин со своими звездными расчетами оказался, как всегда, прав…»

– Я рад приветствовать гостя, преодолевшего такую долгую и нелегкую дорогу. Как здоровье моего названого брата, рыцарь?

– Ибн ал-Араби шлет вам, ваше величество, пожелания здоровья и успехов. И послал меня, чтобы я донес до ваших царственных ушей некоторые истории, произошедшие в нашей земле семь лет назад, – с трудом и медленно подбирая нужные франкские слова, все же вполне понятно сказал сарацин.

«Так я и думал, – молча кивнул король. – Он привез вести о Ронсевале. Опять Алкуин меня не обманул… К сожалению…»

– Я буду рад побеседовать с тобой. Прими приглашение на сегодняшний обед вместе с герцогом Жофруа Анжуйским, своим спутником. А кто третий ваш товарищ и почему он не поднимает забрала? Я люблю смотреть в глаза своим рыцарям… – сказал король сурово.

– Ваше величество, – сказал герольд, – третий рыцарь не пожелал назвать себя мне. Он хочет лично представиться вам.

Карл по голосу шевалье де Жерена, по легкой и чуть торжественной доброй улыбке понял, что тот обманывает его. Он знает этого рыцаря, прекрасно знает, но хочет доставить своему королю удовольствие. Не зря же герольд суетился внизу, у подножия холма. От присутствия герцога Анжуйского де Жерен не стал бы так себя вести. Но Карл поддержал игру и даже не улыбнулся. И суровость из голоса не убрал:

– Я жду.

Рыцарь несколько секунд помедлил, выдерживая паузу и придавая моменту повышенную значительность, потом шагнул вперед, почти к самому креслу короля, чего не позволили себе ни герцог Анжуйский, ни сарацинский посол. Уже это говорило об особом положении рыцаря, на которое он, очевидно, имел право – иначе такую смелость объяснить было нельзя. И только тут не просто поднял забрало, но и полностью снял шлем.

Король стремительно взлетел с трона. У него перехватило дыхание, спазм чувствительности образовал в горле комок, и сердце в груди застучало, как у птицы, попавшей в человеческие руки.

– Оливье!

– Оливье… Оливье… – зашептали вокруг трона придворные. – Оливье – живой! Оливье вернулся!

Карл шагнул вперед и обнял рыцаря, как обнимают близкого друга, с которым так давно не виделись и, более того, которого все считали погибшим. И даже две слезы радости и умиления выкатились из королевских глаз, чего Карл, впрочем, даже не заметил в волнении.

– Вот и сбывается предсказание! Частично… А?.. – Он хотел спросить о своем племяннике, но удержался, сообразив, что это будет выглядеть не совсем тактично по отношению к самому Оливье. – А ходили слухи…

Граф Оливье, побратим Хроутланда и неразлучный верный друг, вместе с ним защищал честь королевства при Ронсевале и считался павшим в бою рядом с королевским племянником.

– Ты жив?.. – все еще не веря своим глазам, молвил король. – Ты жив! Ты вернулся…

– Я жив, ваше королевское величество, и вернулся, чтобы продолжить свою службу возле вашего трона, – сказал с улыбкой граф. Но только один герцог Анжуйский знал, чего стоила графу эта улыбка, скрывшая подступившую бледность. Объятия короля никак нельзя было назвать слабыми, и похлопал он рыцаря по спине как раз в том месте, куда несколько часов назад попал злополучный дротик. Но граф держался и никак не показывал своего состояния.

– Что с тобой произошло? – Король хотел расспросить рыцаря здесь же, сию же минуту, весь пылая нетерпением.

– Я был многократно ранен и дрался до тех пор, пока не потерял сознание. Раненного, меня взяли в плен сарацины халифа Абд ар-Рахмана. И семь лет держали в мучениях и истязаниях. До тех пор, пока рыцарь Салах ад-Харум по приказанию эмира Ибн ал-Араби с малым отрядом не напал на тюрьму и не отбил меня. Нам пришлось бежать, но воины моего друга Салаха пожертвовали собой и пали все до одного, задерживая погоню. Таким образом я спасся и имею возможность снова доказать вам, ваше величество, свою верность и преданность.

– Я сумею отблагодарить твоего друга! – Король бросил на сарацина взгляд, полный благодарности и признательности.

Нарушения этикета при дворе Карла редкостью не были, поскольку сам король постоянно нарушал его. И сейчас придворные окружили графа Оливье и короля. Каждый стремился протиснуться поближе к прославленному рыцарю, каждый и руку постарался бы ему пожать, если бы Оливье не стоял лицом к лицу с королем, и для рукопожатия потребовалось бы отодвинуть в сторону самого Карла.

Оливье всегда был любимцем королевского двора благодаря своему уравновешенному характеру, точно так же, как королевский племянник Хроутланд, побратим и самый близкий друг Оливье, был любим за прямо противоположные качества, за неистовый и вспыльчивый, неукротимый нрав. И сейчас, казалось, не было ни одного человека, который не обрадовался бы возвращению графа искренне.