Читать книгу - "Кровь Кадии - Аарон Дембски-Боуден"

— Искренний. Сдержанный. Хитрый. — Тейд усмехнулся. — Кадиец.

Локвуд молча отсалютовал. Он был слишком сдержанным, чтобы высказываться перед своими подчиненными более откровенно. Полковник никогда не изменял репутации человека с железным сердцем, хотя его восхищение Тейдом ни для кого не было тайной.

— Я не возражаю против этой идеи. Она должна сработать. Покажи, какой он воин, и пусть свет Трона направит твой клинок.

В течение следующих нескольких минут подходили другие люди, желавшие Тейду успеха в поединке. Тионенджи стоял молча, и на его лице не отражалось ни малейшего намека на раздражение. Наконец Тейд шагнул в круг, образованный людьми и машинами. Воины «Руки мертвеца» и других эскадронов «Часовых» возвышались над остальными зрителями, наблюдая за сценой из смотровых щелей и открытых люков.

Тионенджи свернул свое пальто и вместе с островерхой фуражкой аккуратно положил у края поля. Он стоял в черном мундире, с тщательно причесанными, напомаженными волосами.

Тейд остался в своей броне. Заметив это, Тионенджи спросил себя, не допустил ли он уже какую-нибудь ошибку. На Гарадеше поединки чести проводились изогнутыми клинками, а любые дополнительные меры защиты считались постыдными и низменными. Наблюдая за капитаном, Тионенджи пришел к выводу, что на Кадии все было наоборот. Возможно, они придерживались иного кодекса, считая, что только глупец вступает в бой без доступных защитных средств, или полагая, что солдат всегда должен тренироваться с полной выкладкой.

Серьезный народ эти кадийцы.

Тейд держал в руках увесистый цепной меч с односторонним лезвием. В руках Тионенджи был клинок, который сам он называл нимчой:[1]тонкий и изогнутый, словно молодой месяц, и тоже не активированный. Два включенных цепных меча при столкновении рискуют сцепиться и повредить зубцы. Без подачи энергии их можно использовать в дуэли, не опасаясь повредить ценное оружие.

Тионенджи агрессивно атаковал, и по его ловким движениям все немедленно распознали опытного фехтовальщика. Тейд тоже легко двигался, медленно описывая круги и совершая в воздухе рубящие движения, которые своей театральностью вызвали смех среди зрителей. Большинство собравшихся ожидали увидеть обычный поединок, в котором Тейд наплюет на все приказы лорд-генерала и покажет новичку, кто здесь главный.

Первая атака и защита прошли настолько быстро, что их почти никто не заметил, кроме самих участников дуэли. Тионенджи отпрыгнул после блокирующего удара и снова сделал выпад, ударив плашмя изогнутым клинком по более тяжелому мечу Тейда. С этого момент бой начался по-настоящему.

Тейд ежедневно упражнялся с мечом, и Тионенджи поступал точно так же. Кадиец, как и все солдаты Ударных сил, был продуктом Молодежного легиона и начал военное обучение, не достигнув и десяти лет. Комиссар с Гарадеша тоже был принят в Схола Прогениум в раннем детстве и тренировался в соответствии с высокими требованиями Имперского Комиссариата. Тейд сражался мечом, подаренным ему лучшим полководцем Кадии и героем сектора Скарус, и каждый раз, обнажая зубцы меча, капитан испытывал гордость и благоговение. Тионенджи бился отцовской нимчой, традиционным оружием племен Гарадеша, и с каждой победой во имя Императора он отдавал почести духу своего отца.

Клинки сталкивались снова и снова и при каждом молниеносном движении рассыпали лунные блики.

Лейтенант-разведчик Вертейн выбрал в толпе место для своей машины рядом с Тааном Дарриком. Высунувшись из бокового люка, он не мигая следил за поединком.

— Никак не могу определить, кто из них побеждает, — сказал он.

— Я думаю, побеждают они оба.

Вертейн оторвался от зрелища ровно настолько, чтобы отыскать в толпе Бана Джевриана. Сержант касркинов считался в полку лучшим фехтовальщиком, но, если пилот «Часового» и надеялся что-то выяснить по выражению лица Джевриана, бесстрастное лицо командира штурмовиков лишило его такой возможности. Вертейн вернулся к наблюдению за боем.

Дуэлянты то пригибались, то отскакивали в сторону, и их неактивированные клинки с металлическим звоном сталкивались между собой один, два, а то и три раза в секунду. Не прошло и минуты с начала поединка, как дыхание обоих участников стало прерывистым. Никто из них не привык сражаться с таким же искусным фехтовальщиком, каким был сам.

В какой-то момент, когда мечи столкнулись и воины сошлись вплотную, налегая на оружие всем своим весом, Тионенджи усмехнулся и посмотрел Тейду в глаза.

— Ты… неплохо… фехтуешь, — сказал он сквозь стиснутые от напряжения зубы.

— И еще лучше, когда меч активирован, — так же сквозь зубы ответил Тейд.

— Как и все мы?

Они разошлись, поскольку ни один не добился преимущества. Бойцы снова обменивались ударами, за которыми следовали ответные атаки или блокировки, приводящие к столкновению клинков. Когда они еще раз сошлись вплотную, Тионенджи тяжело дышал и невесело усмехался.

— Вы… кажетесь уставшим… мой фиолетовоглазый друг.

— Ничуть. — Тейд усмехнулся в ответ, несмотря на обжигающий глаза пот. За пять минут поединка он устал не меньше, чем за всю ночь в монастыре. — Но… если вы… хотите отдохнуть… я по-джентльменски позволю вам взять перерыв.

Завершающие удары, как и в начале боя, следовали с такой быстротой, что зрители сознавали происходящее только несколько секунд спустя.

Тионенджи в последний момент отскочил назад от нацеленного в горло выпада Тейда, который не мог блокировать. В результате кадиец на миг потерял равновесие, и эта единственная неудача решила исход дуэли. Тонкое изогнутое лезвие мелькнуло в воздухе, и меч Тейда, выбитый из его руки, отлетел далеко в сторону и упал в грязь.

На все это потребовалось не больше времени, чем на один удар сердца.

Тионенджи намеревался приставить клинок к груди Тейда. Он собирался спросить своим прекрасно поставленным голосом: «Вы сдаетесь?» — а потом произнести короткую речь о великолепном мастерстве своего соперника.

Подобный вариант, вероятно, произвел бы неплохое впечатление на зрителей. Люди уже убедились в боевом искусстве комиссара, и, как и предполагал Тейд, демонстрация храбрости и мастерства обеспечила бы комиссару более теплый прием в обществе солдат из воюющего мира, чем обычное представление на совещании.

Однако его планам проявить милосердие не суждено было сбыться. Уверенный в своей победе, комиссар ослабил защиту. Ему хватило доли секунды, чтобы понять, что Тейд еще не закончил бой. И тогда он вспомнил слова капитана: «До первой крови».

Он только начал поднимать клинок, чтобы блокировать возникшую угрозу, а нога Тейда с разворота уже ударила с сокрушительной силой. Голова Тионенджи дернулась, и он отшатнулся, ослепленный слезами от ярко-белой вспышки боли в скуле.

Он сплюнул густую слюну, отдающую металлом, и по вкусу понял, что она окрашена кровью. Тысяча людей одобрительно взревела. Когда зрение комиссара прояснилось, он увидел, что Тейд протягивает ему руку — опять левую руку. Настоящую.