Читать книгу - "Злата мужьями богата. Книга вторая - Соня Мишина"

Для того чтобы углубиться в лес на четыре-пять сотен прыжков, времени много не понадобилось. А дикие непролазные заросли начинались в этом малонаселенном краю чуть не у самой лесной окраины. Впрочем, ни оборотень, ни совень заблудиться не боялись: природное чутье позволяло им точно угадывать направление. А совень, помимо прочего, могла при необходимости взлететь выше самых высоких деревьев и посмотреть, куда лететь дальше. Так что по чащобе Ол и Златка носились не по кругу и не по прямой, а зигзагами, обращая внимание только на следы живности.

Совень очень скоро приметила движение в траве на одной из прогалин, закружила над ней, высматривая добычу, а потом, когда меж тонких зеленых стебельков мелькнула серая шкурка — резко бросилась вниз. Через пару мгновений она вспорхнула с торжествующим клекотом, сжимая когтями свою жертву. Покружив, увидела иргуара, который, не скрываясь, ступил на край поляны и уселся на хвост, явно дожидаясь, когда птица приблизится к нему:

— Ну-у, с первой добычей, жена-у! — промурлыкал он.

Совень-Злата подлетела, кинула под ноги Ольгрону небольшую тушку и уселась на крепкий сук поблизости.

— Ух-ху-у? — произнесла вопросительно.

— Что, поймать — поймала, а что делать с добычей — не знаешь? — развеселился рыжий котяра. — Ладно, есть у меня идея: я силки на ласхорей поставлю, их тут много, а мышки твои приманкой будут, так что отлови еще пяток, охотница моя!

— Угу! — радостно согласилась крылатая хищница и вновь закружила над поляной.

Ол тем временем перекинулся в человека и отправился срезать прутья, гибкие усики вьюнков и мастерить ловушки.

Выловив в траве пятерку грызунов, совень удовлетворила свои охотничьи инстинкты. Зато извечное любопытство Златки взыграло с новой силой: она никогда не видела, как ставят силки, а потому принялась наблюдать с веток деревьев за младшим мужем, который как раз пристраивал мышей в ловушки в качестве приманки.

Ол перешел к третьей или четвертой из ловушек, а Воскобойникова вернулась к первой. Сначала просто сидела и посматривала на нее сверху, дожидаясь: вдруг добыча явится и попадет в силки? Потом решила взглянуть ближе, чтобы разобраться, как же там все устроено. Спустилась на землю и принялась аккуратно, шаг за шагом, подбираться к приманке. Как ни старалась, ничего необычного вокруг разглядеть не смогла. Несколько прутьев, торчащих из земли, где прямо, где наискось, ее не насторожили.

Когда до приманки оставалось буквально пара шагов, совень-Злата чуть наклонилась вперед, потянулась к мышке, намереваясь клюнуть ее, переступила с лапки на лапку, ненароком зацепила какой-то прутик, краем глаза заметила, как дернулось, пытаясь выпрямиться, тоненькое деревце, и в этот же момент ощутила, что на ее шее затягивается петля…

Птица испугалась, собралась биться и махать крыльями, чтобы взлететь. Но тут Воскобойникова оказалась сообразительней своей второй ипостаси.

«Замри и не трепыхайся! — приказала она совени. — А то удавимся окончательно».

«Что делать?! Что делать?!» — продолжала паниковать птица.

«Сидим неподвижно и зовем Ольгрона. Он придет — освободит», — уверила свою птичку Златка. Правда, как дозваться мужа, пока не придумала. Это в земном мире она попыталась бы подать сигнал SOS: три коротких крика, три длинных, потом снова три коротких. Но в этом мире об азбуке Морзе никто не слышал, так что расшифровать сигнал бедствия Ол явно не смог бы. Оставалось рассчитывать лишь на внимание младшего мужа и его сообразительность.

— У-у-гу! У-гу-гу-у! — принялась звать Ола Злата.

Это означало «Ольгрон, помоги!» Прокричав равное этим словам количество слогов с нужным ударением, Воскобойникова считала до десяти и снова повторяла зов. Ей кое-как удалось присесть, не натянув при этом петлю еще больше, но удавка на шее все равно пугала до дрожи и сжимала горло. В глазах мутилось, сознание уплывало. «Еще немного — и все. Хлопнусь в обморок, и прощайте, мужья дорогие. Рыжика от виселицы спасла, а сама…» — продолжая из последних сил угукать, думала девушка.

…Ол пристроил очередную приманку в пятую из ловушек и вдруг понял, что слишком давно не видел жену. «У-у-гу! У-гу-гу-у!» — донеслось до него.

— Злата?! — насторожился оборотень. — Что-то случилось?

— У-у-гу! У-гу-гу-у! — прозвучало в ответ.

Ноги уже сами несли Ола в нужном направлении.

— Лучик, держись! Я уже бегу! — рыжик несся напролом через кусты и буреломы, не думая о том, что по пути может сбить настороженные им же самим силки.

Очередное «У-у-гу! У-гу-гу-у!» прозвучало вроде бы и ближе, но намного тише. Это по-настоящему испугало Ольгрона и заставило его торопиться еще больше.

— Вот ты где! — воскликнул он, завидев белую совень в зарослях кустарника, как раз у первой из ловушек. — Что ты сделала с собой, Злата?!

Птица не ответила и даже не отреагировала на его крик. Она сидела, не двигаясь и почти не дыша, ее огромные круглые глаза начали затягиваться пленкой.

— Сиятельная! Да ты же сама попала в силки! — разглядел, наконец, Ол, и бросился стягивать с шеи птицы связанную из стебля вьюнка петлю. — Ну как же так, Лучик?! Зачем ты полезла прямо сюда?

Горло птицы, наконец, было освобождено. Она хрипло и часто задышала, приникнув к груди подхватившего ее на руки мужчины. Глаза ее закрылись. Сердечко в груди стучало часто-часто.

— Поговори со мной, жена! Держись, обморок тебе сейчас ни к чему!

— Ох-хо-хо-о, — совсем не по-совиному выдохнула Златка. — Ох-хо-хо-о…

На большее сил пока не было. Но свободное горло, в которое щедрым потоком вливался такой сладкий сейчас воздух, и теплые надежные руки младшего мужа говорили ее помутившемуся сознанию, что она спасена. Тем временем оборотень, двигавшийся быстро, почти бегом, достиг берега небольшой речки.