Читать книгу - "Всем, кому должна - прощаю - Настя Любимка"

Я крался по гостиной, как вор, и сам не мог себе объяснить, почему веду себя настолько тихо и не желаю разбудить Самиру.

Служанки доложили, что леди была в ярости после визита статс-дамы. Она сказала, что у нее разыгралась мигрень и не пожелала больше рисовать, хотя служанки принесли ей новые холсты.

Это заинтересовало меня и заставило в ночи прийти в ее покои. Моя мама рисовала. Много, часто забывая о времени, полностью погружаясь в свое творчество. Иногда мне удавалось за ней наблюдать во время работы. На ее холстах оживала природа, пробуждались от спячки звери, манили бурным потоком реки, высокие скалы обещали свободу и крылья для полета. А люди казались настоящими, просто застывшими на мгновение.

Отец тоже любил смотреть, как рисует мама. Он все в ней любил. И, наверное, глядя на родителей, я верил и ожидал, что в будущем с моей парой у меня будут такие же теплые отношения, как у них.

Мольберт я нашел не сразу. Самира зачем-то спрятала его у стены за шторами. Не хотела, чтобы кто-то видел? Боялась осуждения?

Я усмехнулся, даже если у нее нет таланта, вряд ли кто-то бы осмелился об этом ей сказать. Даже я бы не стал.

Но…

Талант определённо был. Я сначала не понял ничего. Ни зачем она расчертила холст на квадратики, ни почему в каждом квадрате нарисовала себя, потом меня. В какой-то момент мне это даже польстило. Она думала обо мне… Однако… В каком ключе!

Когда смысл нарисованного достиг моего сознания, я остолбенел, застыл на месте, прикованный взглядом к себе в ее исполнении. Я был узнаваем и при этом смешон!

Но еще больше меня взбесил рисунок, где она влюбленно смотрит на какого-то человека, а потом в слезах бежит прочь… на встречу к чудовищу. Где чудовищем, конечно же, был я. Вот и на следующем рисунке Самира пририсовала мне рога.

Рога… Холст с треском порвался в моих руках.

Да как она посмела?! Тьма ядовитыми клубками вырывалась из груди, полностью отражая мои чувства. Я зарычал и в приступе гнева смял холст как самую тонкую бумагу. Жаль это действо нельзя повторить снова и снова, пока не уляжется ярость.

Жаль, что натренированная память сыграла со мной злую шутку и я отчётливо помнил каждый штрих её картины. Такой же странной, как она сама.

Похожие картинки рисуют детям, ещё не умеющим читать. Вот и Самира рассказала историю нашего знакомства без слов. На каждой картинке изобразив меня гротескно, отталкивающим.

Неблагодарная дрянь! Сама изменила мне и ещё посмела высмеять этот факт. Ярость застилала глаза. Я снова и снова сжимал в руках остатки холста, представляя тонкую шейку своей невесты.

— Йяа-ууу-ааа!

Дверь из спальни с оглушительным хлопком распахнулась и оттуда с громким воплем выскочила она сама. Я едва успел отскочить, уходя от удара подносом, зажатым в её руках. Первой мыслью было, что она в ярости из-за уничтоженной картины, но следующие её слова меня буквально обескуражили и заставили мою челюсть отвиснуть:

— Не смей жрать мою еду, сволочь!!!

— Самира??? — справившись с шоком, потрясенно выдохнул я.

Взмахом руки заставил вспыхнуть все свечи, чтобы проверить, в своём ли она уме.

Девушка замерла, как попавший на яркий огонек зверь, растерянно щуря глаза. Волосы всклокоченные, в одной рубашке и с подносом, она и правда выглядела как сумасшедшая, но с каждым мгновением её взгляд приобретал осмысленное выражение.

— Вы?! — ахнула она, а потом смутилась своего внешнего вида и тут же прикрылась подносом, выставив его перед собой и обнимая. — Простите. Кошмар приснился.

Я мог долго изумленно таращиться на нее, но первый шок прошел, осмысление происходящего наступило также внезапно, как и ее выход из спальни. Всего лишь сон. Страшный сон, который заставил ее выбежать с подносом, однако…

— И кто ел твою еду?

— Не знаю. Кто-то. Я же говорю — кошмар. Вредно ложиться спать голодной, — нервным жестом она провела рукой по лицу, словно прогоняя остатки сна.

— Тебя не кормили?!

Странным образом гнев на неё сменил своё направление на тех, кто посмел морить её голодом. Почему мне доложили иное?

— Я не ужинала.

— Хочешь есть?

— Очень, — откровенно призналась она.

Самира выглядела такой беззащитной, трогательной, что защемило в груди. Шагнул к двери приказать принести поесть, но под ногами треснул сломанный мольберт. Ещё в руках эти обрывки холста. Видя, как удивлённо расширяются её глаза, испытал смесь стыда за свою несдержанность пополам с вернувшейся злостью.

Без прежнего запала устало поинтересовался у неё:

— Зачем ты это сделала?

Она провела взглядом упавшие на пол обрывки и честно ответила:

— Выразила свои чувства. Или вы о том, что нарисовала вас в виде шаржа? — догадалась она. — Так я вас боюсь. Это такой приём психологический, посмеяться над своим страхом.

От такой непосредственной откровенности у меня опустились руки. И она не выглядела виноватой или испуганной. Приём сработал?

Одновременно с этим резануло слово «психологический». Уверен, что прежняя Самира даже понятия не имела, что такое психология. С каждой встречи в ней открывалось нечто новое, ещё одна грань.

— Может, ты ещё и астрономию знаешь? — усмехнулся я.

— Знаю. Вернее знала. Земли. В нашей солнечной системе девять планет: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун и Плутон. Но потом решили, что Плутон не соответствует определению планеты, поскольку не очистил свою орбиту от окружающих объектов. Наша Земля имеет один спутник — Луну, которая всегда обращена к нам лишь одной стороной. Она оказывает влияние на водные массы планеты, благодаря ей существуют приливы и отливы. Люди не единожды летали на неё. Сейчас планируется активное освоение Марса.

Поразительно, она говорила об этом так уверено, словно знала.