Читать книгу - "Смилодон в России - Феликс Разумовский"

Предчувствие скорых и глобальных пертурбаций Бурова не обмануло. Вечером, когда разъехались macons acceptes, набившиеся в ротонду, словно сельди в бочку, его позвал пред очи свои Калиостро. Волшебник был сосредоточен, одет в парадную хламиду и восседал за мраморным столом, богато инкрустированным черным жемчугом.

– Прошу вас, сударь. – Он указал на кресло, угрюмо заглянул Бурову в глаза и вытащил заплесневевший, неимоверно грязный кувшин. – Фалернское, времен Иисуса. Из секретных запасов ессеев. Есть одна пещерка на берегу Мертвого моря…[248]

В руке волшебника сверкнула сталь, хрустко раскупоривая тысячелетнюю емкость, свинцовая затычка мягко подалась, веско приложилась о мраморную столешницу. Казалось, что сейчас из кувшина вылетит джинн. Но нет, густо потянуло кислым, и в хрустальные бокалы побежала струя. Мутная, не радостного цвета, наводящая на мысли о том, что все в этом мире тленно.

– М-да, больше похоже на уксус, – пригубив, промолвил Калиостро, горестно вздохнул и поставил бокал. – Нет, право, слишком выдержанное вино напоминает помои. Все должно иметь свой срок, свое время. Недаром же говорили древние, что высшее благо это чувство меры…

Буров сидел молча, почтительно внимал, смотрел на пузырящуюся гадость в бокале. Интересно, и что это волшебнику надо? В гости зазвал в самую свою альма матер, фалернской бормотухой угощает из глиняного фауст-патрона, за жизнь говорит по-доброму, с человеческой интонацией. Видать, уважает. А к чему клонит?

– Да, да, сударь, всему свой черед, – хмуро повторил Калиостро, встал и, сверкая фантастическими перстнями, подошел к столу, на котором астматически пыхтела алхимическая установка. Кашлянув, поежился, погасил очаг атанор и в наступившей тишине сказал: – Настало нам время уезжать. Больше здесь делать нечего. Напрасно старался Сен-Жермен, этот величайший гроссмейстер, нам объявили мат. Серая пешка, превратившись в королеву, ходит теперь без всяких правил. Вернее, пляшет под дудку дьявола. Да, похоже, надеждам бедного де Моле на милосердие и знание не суждено осуществиться.[249]По крайней мере, не сейчас, не в этом тысячелетии, не в царстве Отца Лжи. Все, все без толку. Итак, решено, мы уезжаем.

Он замолк, выдержал паузу и кинул мутный взгляд на Бурова:

– Вы, сударь, с нами? Или вам не дорог ваш головной мозг?

Небрежно вроде бы спросил, с усмешечкой, но сразу ясно, что на полном серьезе, – где еще найдешь такого кадра?

– Интересно, и кому это он так нужен? – мастерски включил кретина Буров, добро улыбнулся и очень по-хулигански сдвинул на затылок чалму. – Вы, ваша светлость, случаем, не в курсе? А то так любопытно мне…

– Чтобы знать точно, мне нужно вызвать Spiritus Directores, а на это нет времени, – отрубил Калиостро, гадливо засопел, нахмурился, выпятив губу, дернул квадратными плечами. – Могу сказать лишь одно: тот, кто стремится к разрушению, занимает в Hierarhia Occulte низшие ступени. Номер его шестнадцатый. Итак, сударь, вы едете?

– Увы, ваша светлость, я, пожалуй, останусь. – Буров, став серьезным, стер ухмылку с лица и поправил чалму. – Хочу тому анатому в глаза посмотреть. Пристально. И вообще… Русский я. Куда мне с фатерленда-то? А от судьбы не уйдешь.

– Хорошо, сударь, вы сделали свой выбор, – тихо промолвил Калиостро, пошмыгал с огорчением носом и вытащил из кармана склянку, обычный аптекарский пузырек. – Вот, достаточно принять, и Маргадон через пару дней умрет. Естественно, не так, как бедный Мельхиор, в фигуральном смысле. Только не служите Бахусу, спиртное замедляет действие эликсира. Ну, а уж когда воспользоваться им, решать вам.

Затем кудесник вытащил объемистый, тяжелый кошель и веско, с завораживающим звоном припечатал им мрамор стола.

– Вот, на мелкие расходы. От их сиятельства графа Григория Орлова. Сегодня мы с ним встретились у императрицы во дворце, и он чуть ли не на коленях умолил меня продать вас в рабство. Завтра поутру нужно будет или вернуть задаток, или ехать к новому хозяину в Гатчину. Так что, сударь, вы можете еще подумать, вся ночь впереди.