Читать книгу - "Волчья радуга - Елена Жаринова"

Катя вытаращила на него возмущенные глаза.

— Ничего себе! Такое, пожалуй, забудешь! Да мне этот кошмар всю жизнь будет сниться. Что касается Ключа, как ты его называешь… Расскажи-ка сначала, как он оказался у тебя?

— Триста лет назад Морэф со своими приспешниками уже пыталась соединить миры. Это была страшная ночь, и свидетельств о ней почти не осталось ни в нашем, ни в вашем мире: почти все участники событий погибли. Но тогда в Бекелфеле силы добра оказались достаточно сильны, чтобы противостоять Домгалу. Ведь сила демона или бога зависит от того, сколько людей верует в него. Тогда очень многие у вас искренне веровали в светлого Бога, и он защитил ваш мир. Хранителю в Фенлане удалось воспользоваться замешательством Морэф, разъяренной неудачей. Он выкрал Ключ и спрятал его в надежном месте. На долгие годы местонахождение Ключа стало тайной клана Хранителей. Последним из них был мой учитель, который передал эту тайну вместе со своим служением мне. Теперь я — последний Хранитель Грани.

Но с помощью колдовства Морэф узнала, где спрятан Ключ. Мне едва удалось опередить ее. Я унес Ключ сюда, к вам. И теперь черная королева ничего не пожалеет, чтобы вернуть его.

Яно замолчал. Время словно повернулось вспять: он бежал по палой листве, вдыхая холодный утренний туман, а позади ревели охотничьи рога и надрывались свирепые псы. Он мчался по лесу, безошибочно отыскивая свои тайные тропы…

Катя прервала его молчание.

— Значит, если эта вещица попадет в руки негодяев, злобный демон из вашего мира проникнет в наш?

Яно кивнул.

— Надо же… Все это звучит абсолютно бредово. Но после того, что я видела, я в твоих словах не сомневаюсь. Раньше я и в оборотней не верила. Почему бы не быть другим мирам? — девушка задумчиво подбросила крестик на ладони. — И от такой пустяковины зависят судьбы двух миров… А я, значит, вроде Фродо.

— Что?

— А, не обращай внимания. Есть в нашем мире одна такая история. Я вот что хотела сказать: меня ведь это тоже касается. Почему ты должен спасать мой мир в одиночку?

Чайник щелкнул, отключаясь. Катя налила в обе чашки крепкой заварки, пододвинула к Яно сахарницу.

— Ой, подожди-ка, у меня ведь вишневое варенье есть. Бабушкино, пальчики оближешь.

Девушка открыла банку, положила себе в чай несколько душистых ягод. Она представила на мгновение, что осталась работать в Питере и не поехала ни в какую деревню… А оба мира решали бы свои проблемы без нее — ведь до сих они как-то справлялись. И еще подумала, что правильней всего было бы прислушаться к просьбе Яно, отдать Ключ и постараться забыть обо всей этой истории. Ну, хотя бы попытаться сделать вид, что забыла…

— В общем, бросить я тебя не могу, — сказала она, грея о чашку руки. — Не то, чтобы я такая героиня. Просто иначе мне будет как-то не очень уютно жить. Ладно, все это не важно. Надо придумать, чем тебе помочь. Как я поняла, главное, чтобы эта твоя Морэф не нашла Ключ до ближайшего полнолуния? Кстати, когда это?

— Через неделю.

— О, как скоро. Ладно, как я понимаю, о том, что Ключ у меня, никто не знает. А тебе надо спрятаться. И, пожалуй, я знаю место. Как ты себя чувствуешь? Ты можешь идти?

Утро было пасмурным, хотя и теплым. Катя и оборотень вышли на берег Камышовки. Яно казалось, что он попал в сказку. Вот он ступает босиком по мокрому клеверу; рядом течет река, в облачном небе кричит далекая птица. Рядом с ним — красивая девушка. Она немного похожа на мать и немного на Ганночку — самых прекрасных женщин, которых он видел. На ней длинная свободная юбка темно-розового цвета и черная облегающая блуза с рукавами до локтя. На поясе у нее в кожаном чехольчике висит странная штука, которую девушка назвала «телефон». Кудрявые волосы она забрала наверх, заколола красивым узлом, но легкие пряди все равно падают на загорелое лицо. Она чем-то намазала румяные губы, и теперь они блестят, и глаза от этого кажутся ярче. Вчера, вместо того чтобы запереться в доме, в безопасности, она безрассудно бросилась ему на помощь. А утром как ни в чем не бывало поила его чаем с вареньем. Смелая, благородная и красивая — о таких Яно читал в книгах в избушке Якофия. Читал и не верил, что такие женщины существуют на самом деле. Или в этом прекрасном мире все такие?

— Слушай, я все думаю, — прервала Катя его размышления, — значит, пять дней в месяц ты можешь быть только волком… И это случается после каждого полнолуния… Скажи, а снять это заклятие можно?

Яно вздрогнул. Он поймал себя на том, что начисто забыл о разговоре с Якофием на эту тему И вообще, за шестнадцать лет он так свыкся с волчьей шкурой, что научился видеть в своем положении и хорошее. Это в первые месяцы изгнанничества он с воем катался по траве и зубами рвал на себе звериную шерсть. А потом понял, что оборотень сильнее любого обычного человека, оборотень будет жить долго — пятьсот лет, а это почти бессмертие… И еще оборотню принадлежит лес, полный запахов и звуков, недоступных человеку. Да и ради чего он снова пожелал бы стать человеком? И кто мог бы выполнить его желание?

— Я не знаю, — медленно ответил он Кате. — От учителя я слышал лишь туманные намеки. Он сказал, что я должен суметь дождаться чего-то. А что, я тебе очень противен?

От неожиданного вопроса Катя даже споткнулась. Она не позволяла себе думать на эту тему. И отвечать на вопрос Яно не стала: лгать не хотелось, а правду было слишком долго объяснять.

Вообще-то, во всех, кто сильно отличается от нас, есть что-то инопланетное. И ксенофобия, наверное, в той или иной степени присуща каждому. Но не всем своим инстинктам надо давать волю. Катя, например, не любила вьетнамцев — в университете их было много. Не любила до такой степени, что готова была бежать, если компания вьетнамских студентов усаживалась рядом с ней в столовой. Но она подавляла в себе это желание, она приветливо улыбалась сокурсникам и поддерживала разговор. Они ведь ни в чем не виноваты, зачем их обижать?

Вот и Яно ни в чем не виноват. Нет, он не был ей противен. Но смотреть без оторопи на превращения человека в зверя и обратно Катя не могла. Она отворачивалась от этого, как от увечья. Конечно, у всех свои недостатки и с этим надо уметь мириться. Но не до такой же степени!

И при этом они провели вместе целый день, как будто были давно знакомы, как будто не было ни миров, ни веков, их разделяющих. Ведь наше отношение к людям порой основано на причинах, совершенно не объяснимых рационально. Пока разум анализирует, хороший перед нами человек или плохой, вреден он нам или полезен, умен он или глуп, подсознание воспринимает запах, звук голоса, жесты, какие-то флюиды… Поэтому просто есть люди, присутствие которых приятно, — и наоборот.

Рядом с Яно было хорошо. Ни в его голосе, ни в его словах, ни в молчании не было неверных нот. Или так действовало на них обоих волшебство этих мест, о котором говорили «паломники»? Катя не верила в Бога в общепринятом смысле — то есть не хотела считаться с православными обрядами. Но она признавала добрую власть святых мест. Именно поэтому она сейчас вела Яно к «паломникам» — просить у них не только совета, но и защиты.