Читать книгу - "Нелегал - Елена Хаецкая"

Едва лишь оказавшись на надежной площадке, Авденаго внимательно осмотрелся по сторонам. Он подолгу задерживал взгляд то на одном рабочем, то на другом, а потом опускал веки и терпеливо прислушивался к себе.

Но слышал лишь молчание. Сердце не отзывалось ни на одну из картин.

Может быть, будь хоть кто-то из этих существ без бороды, в джинсах и свитере, Авденаго и испытал бы к нему родственные чувства. Но все они были облачены в грязно-коричневую рванину, все заросли волосом и были покрыты пылью и комками глины. Ни цвет кожи, ни разрез глаз не воздвигает таких непроходимых барьеров между людьми, как проклятые категории «умытости-неумытости», «бородатости-безбородости», «оборванности-ухоженности». Негр и белый гораздо больше похожи друг на друга, нежели умытый и чумазый. Да что там негр — тролль гораздо ближе белому человеку, если тролль добротно одет и пахнет приятно: горьким дымком и шерстью дикого зверя.

Вот почему Авденаго упорно не признавал в рабочих с тачками своих собратьев по расе. «Если они люди, — решил он после того, как очередное костлявое существо протащилось мимо, звеня цепями и сверля землю угрюмым взглядом, — то я, очевидно, нет. Хвала Пяти Ветрам, что это так!»

Они остановились перед входом в ту пещеру, которая причиняла Тахару столь невыносимые страдания.

— Не хочешь ли заглянуть внутрь? — осведомился Тахар.

— Мне не хотелось бы проделывать путь в темноте без провожатого, — ответил Авденаго.

— Я буду твоим провожатым!

— Ты ведь мучаешься, когда приближаешься к медной жиле, — возразил Авденаго. — Было бы невежливо подвергать тебя лишним страданиям.

— Подвергаться страданиям — мой долг, — ответил Тахар. — А ленивые и неблагодарные скоты этого не понимают! — Он погрозил кнутом веренице рабочих, проходивших с тачками по дорожной спирали. — Думают, что только они одни здесь мучаются. Воображают, будто жизнь должна вообще протекать без мучений.

— Жизнь никому ничего не должна, — изрек Авденаго.

— Образ мыслей, достойный тролля, — в очередной раз похвалил его Тахар.

«Не слишком ли часто он это повторяет? — подумал Авденаго. — Наверное, он ужасно хочет мне угодить…»

От этой мысли сладкое тепло разлилось у Авденаго по кончикам пальцев.

Все-таки здорово быть могущественным.

Если бы он был ничтожным, его улыбка не стоила бы и гроша — ее бы просто никто не замечал. А так от его улыбки расцветают счастьем лица. Ну, по крайней мере, одна троллиная физиономия.

Тахар снял со стены факел, зажег его, и они углубились во тьму тоннеля.

Сначала Авденаго не видел ровным счетом ничего, кроме каменной стены и грубых бревенчатых подпор. Оранжевое пламя факела все время прыгало впереди, так что глаза начинали болеть от чересчур яркого света.

Затем тоннель немного расширился, подпор стало больше, и замелькали другие огоньки. Теперь Авденаго видел гораздо лучше. Полтора десятка факелов были воткнуты в специальные держатели на стене. Они озаряли большую пещеру, в которой стоял страшный грохот: там трудилось больше десятка рабочих. По дну пещеры когда-то протекала река, но теперь она вся была завалена пустой породой и песком. Под ногами хлюпало и чавкало и изредка, пробившись в микроскопическую паузу между ударами молотков о камень, доносилось журчание подземной воды.

Авденаго видел, что камень действительно поддается с трудом. Люди отбивали кусок лишь после долгих усилий.

— Это здесь, — сказал Тахар, с тоской втягивая ноздрями воздух. — Я чую ее запах, она проникает ко мне в кровь и — о-о! — причиняет боль.

Он с силой хлестнул по плечам рабочего, оказавшегося ближе других.

— Слыхал? Я страдаю, ты, бездельная тварь! Я страдаю! Я страдаю, а тебе и дела нет! Ты не страдаешь! Ты ленишься! Ты не хочешь прекратить мои страдания!

— Оставь его, — сказал Авденаго, морщась. От рабочего пахло слишком резко. «Наверное, это запах страха, — подумал Авденаго. — Запах бессильной человеческой злобы. Они все тут злые».

— Он не страдает, — почти жалобно сказал Тахар.

— Я буду страдать вместе с тобой, — утешил его Авденаго. — Нарочно приму какое-нибудь снадобье, чтобы вызвать у себя запор. Хочешь?

— Очень хочу, но… это слишком большая честь для меня!

— Ничего, — сказал Авденаго. — Я ведь потом уеду на Великий Камбай и сразу же приму другое снадобье, чтобы восстановить пищеварение.

— Все равно, это великая жертва.

Они обменялись дружескими тычками, и вдруг Авденаго громко чихнул. Тахар нашел это восхитительным и расхохотался. А пещера отозвалась едва слышным гулом.

Если бы Авденаго по-прежнему оставался в полной мере человеком — и ничем, кроме человека, — он не почувствовал бы этого гула; но в своем нынешнем состоянии он обостренно воспринимал малейшие изменения в окружающем мире. Может быть, то давал о себе знать один из даров Морана Джурича.

Очевидно, Моран все-таки заботился о том, чтобы его «экстремальные туристы» не погибали в чуждом для себя мире. По крайней мере, не погибали сразу. Благодаря полученному от Морана бонусу, они ухитрялись закрепиться и продержаться некоторое время. Не снабжай Моран своих подопечных некоей толикой «харизмы» или, быть может, таинственных умений, их скорая и бесславная смерть была бы просто неизбежной.

Гул осторожненько прохаживался в толще горных пород и не спешил повышать голос и предупреждать об опасности. Он копил силы, чтобы то, что его породило, обрушилось на головы внезапно.

— Уйдем отсюда, — сказал Авденаго и стукнул Тахара кулаком между лопатками. — Быстрее.

Тахар скривился. Его оранжевые зубы блестели от слюны.

— У меня приближается приступ, — прохрипел он. — С моей стороны было слишком самоотверженно приводить тебя сюда. Ты прав — пора уходить.

— Сейчас оно обрушится, — ответил Авденаго. — Я, собственно, это имею в виду.

— Что обрушится? — Тахар покачал головой. — Увы! Если бы! Я охотно претерпел бы любые связанные с этим неудобства, но… Запоры так внезапно не проходят. На этот счет можешь не волноваться.

Он погладил себя по животу, пытаясь успокоить вздувшийся кишечник.

— В пещере готовится взрыв, — объяснил Авденаго. — Я это ощущаю… — Он остановился, прикидывая, как бы получше объяснить собеседнику то, что с ним происходит. — Как будто у меня внутри большой барабан, и он гудит.

— С тех пор, как я надзираю за этим карьером, в пещерах ничего и никогда не взрывалось! — объявил Тахар. — Случается, оно просто так рухнет, но это — из-за слабых опор.

— Гудит, — сказал Авденаго. — Я хочу уйти. Я хочу, чтобы ты пошел со мной.

И двинулся к темному тоннелю.

— Погоди, — остановил его Тахар. — Если ты чувствуешь близость обвала, значит…