Читать книгу - "3:0 в пользу Шапочки - Марина Ли"

– Ты станешь первой, кого я поставлю на коньки. Это будет весело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Ну, насчёт веселья я-то как раз очень сомневалась. Прошлой зимой в нашем студенческом городке залили свою коробку. И вся общага с упорством камикадзе бегала туда ставить синяки на филейных частях. Я-то за ним из тепла через окно наблюдала, а они при -18 гремели костями об лёд и хохотали, как умалишённые.

А меня никогда не возбуждала идея «оттенков серого». Я не терплю боль, и даже намёков на неё не терплю.

– Серёж, а может просто поплаваем? – состроив жалобную моську, попросила я, но Серго весело заржал и объявил:

– Больной, не рыпайтесь. Доктор сказал, в морг? Значит, в морг.

И после этого приобнял меня за талию… Немного ниже талии, если уж быть до конца откровенной, и решительно потащил меня в сторону стеклянного лифта.

– Русь, не дрейфь! – уговаривал он по дороге. – Тебе понравится, обещаю.

– Я не люблю боль.

– А кто ж её любит?

– И холод не люблю.

– Я проследил за тем, чтобы ты тепло оделась. К тому же, поверь, когда катаешься, холода совершенно не чувствуешь. Я четверть века на коньках, знаю о чём говорю.

– Серго!

– Называй меня сэнсэй, детка. – Он сложил руки домиком перед лицом и дурашливо поклонился, одновременно головой выталкивая меня из лифта. – Ничего не бойся.

Я глянула на Серго из-под ресниц и утонула в медовой густоте его янтарного взгляда. Ноздрей снова коснулся запах тающего под солнцем соснового побережья и коленки вдруг стали словно ватные.

– Я не сделаю тебе больно, – хриплым шёпотом заверил он. – Никогда.

Я, даже не знаю, как, поняла, что говорит он не о катке. Не только о катке. И спрятала загоревшееся лицо в высоком воротнике куртки.

Ну ещё и от ветра спряталась, потому как на крыше спортивно-развлекательного центра ветрило гулял просто бешеный.

Серго усадил меня на скамеечку, заботливо подложив по мою пятую точку одну из тех подушечек, которые были привязаны к стульям в норе. Сам стянул с моих ног обувь и сам же помог обуть коньки. Белоснежные, мягонькие, с симпатичным каблучком… В общем, точно такие же, на которые я любовалась во всех фильмах о фигуристках.

– Чтобы научиться кататься на коньках многого не нужно, – рассказывал Серго, упаковывая меня в коньки. – Достаточно желания. И умения правильно шнуровать. Ты знаешь, что коньки нужно утягивать так, чтобы они к ноге как вторая кожа прилегали?

– Теперь знаю.

– Теперь – да.

Серго внезапно выпрямился и вместо того, чтобы отойти, наоборот приблизился, прижался губами к моему рту. Сладко и порочно.

И пока я шокировано моргала, отшатнулся.

Коньки он обул гораздо раньше меня, поэтому теперь ничто не мешало ему схватить меня за руки и прямо с безопасной скамейки уволочь в самый центр коварного ледяного царства.

Хотите правду? Я смеялась. Смеялась, когда Серый держал меня за руки, не позволяя упасть. Смеялась, когда падала, хохотала, когда он валился на лёд рядом со мной, и задыхалась от преступного счастья, встречая невыносимо огненные на фоне ледяного катка поцелуи.

Серго ни разу не позволил мне упасть. И первый час нашего катания я подозревала, что всё было затеяно лишь для того, чтобы получить возможность безнаказанно меня потискать. Но потом он заявил:

– Ты научилась стоять на коньках, пришла пора учиться подниматься после падения.

***

– Что делать? – переспросила я, и Серго кивнул головой влево, где какой-то ретивый папаша стоял над своим чадом и азартно рычал:

– Лечь. Встать. Лечь. Встать. Лечь. Встать…

Самое удивительное, что чадо не возмущалось. Глаза у чада горели бешеным огнём, да и вообще малец с такой охотой рушился на лёд и так резво поднимался, что меня только завидки брали.

Но папа, конечно, не в своём уме. Тут спору нет.

– Это Паша Солёный, – прошептал Серго. – Когда в юности он сыграл четыре матча за «Звезду», но сильно травмировал колено, и был вынужден уйти из большого спорта. Это его четвёртый, самый младший сын. Угадай, чем занимаются старшие?

Я скривилась. «Солёную» тройку разве что только абсолютный профан не знал. Три брата. Центральный, правый и левый нападающий. Сколько они нам голов наколотили, страшно вспомнить.

– А этот вратарём будет, – усмехнулся Серго. – У вратарей карьера длинная, так что папа со льда ещё лет тридцать не уйдёт.

И после секундной заминки добавил:

– Я бы тоже так хотел.

– Как?

– Чтобы четыре сына – лучше, конечно пять! – и хоккей до самой старости.

Я искоса глянула на него и залюбовалась тем, с какой искренней завистью он следит за тем, как папаша-садист издевается над своим малолетним отпрыском.

Отпрыск, впрочем, не выглядел несчастным. Щекастый, розовый колобок лет трёх хохотал так, что на него не только мы засматривались.

И да. В свои, два или три года, на коньках он катался гораздо лучше меня.

Настроение отчего-то стремительно скатилось в трубу.

– Что-то я устала. Поехали домой, Серёжа.

– А падать учиться? – возмутился он.

– Давай в другой раз.

Я отвела глаза, кожей чувствуя на себе его задумчивый взгляд.

– Можно и в другой, – наконец, согласился он. – Купаться пойдём? А обедать?

– Домой хочу.

– Ладно.

Мы долго не могли вызвать такси, потому что так далеко за город никто не хотел ехать даже за доплату. Наконец, у Серго получилось поймать какого-то частника – благо до трассы тут было рукой подать.

– Ребят, это писец, – то и дело оборачиваясь назад то ли восхищался, то ли возмущался водила. – Я сегодня утром прилетел. У вас на Чиж-озере затонувший город подняли. Слышали, может? Говорят, Атлантиду нашли. А я лучший в мире специалист.

– По Атлантиде? – уточнила я.

– По криптоанализу, – с укоризной исправил меня он. – Или вы думаете, что в поднятом городе письменности не нашлось? Нашлось, да ещё какой!.. Ну, вам это, в общем, не интересно. Короче вызвонили меня, договор подписали, всё как водится. Я прилетел. В майке, шортах, сандалиях и с толстовкой в рюкзаке на случай холодных вечеров. А у вас тут даже не холод. У вас дубарила какая-то адская. Не, ну я-то понимал, что на севера еду. Но начало сентября, ребята! У нас жара вообще. Градусов тридцать, в Днепре купаться можно. А я тут из самолёта вышел – мама дорогая! Сопли в носу замёрзли, яйца в трусах зазвенели – вообще чума! Хорошо на аэродроме с мужиком одним познакомился. Он мне свою «Аляску» всего за две сотни продал.