Читать книгу - "Добровольная жертва - Наталья Метелева"

– Молчи, пифия! Если ты сейчас же не замолчишь, я запру тебя.

– А как же храмовая служба? Нет бога без пророка!

– Ты не в себе, куколка моя!

Женщина подняла со столика чашу и попыталась напоить девушку, но та оттолкнула ее руку, выбив сосуд, звякнувший в гулких стенах, как гонг. На мрамор вытекла вязкая, как кровь, темная жидкость. Ульрида забилась в ознобе:

– А кто тогда будет растить твое семя?

– Молчи! Нет, ты сегодня только помешаешь жертвоприношению. Придется тебя пока спрятать в подземелье!

Старуха сдернула ее за руку с ложа и потащила через мрачную храмину, тьма которой плакала редкими лампадами. Пифия смеялась сквозь слезы:

– Какое дело огню до мотылька? Он просто горит. За счет того, что в нем умирает. Он и есть – умирание. Что ему мотылек – так, неизбежная случайность. А крылатый смертник – это неучтенный фактор, оказывается! Ты не боишься, матушка? Что однажды такой прекрасный, с золотыми крыльями, неучтенный фактор пожертвует собой?

– Замолчи!

– И погаснет свет!

А когда старуха спихнула ее по лестнице каменного колодца в глубину древнего склепа, Ульрида под скрежет задвигающейся плиты, подняв бледное в спутанных волосах лицо с глазами, как больные звезды, тихо сказала:

– И времени больше не будет…

Крышка задвинулась, и тусклый луч красного света капнул во мрак, как слеза.

Как слеза, во мрак капнул луч красного света.

– У нас больше нет времени! – глухо рычал кто-то вдалеке. – Стража вот-вот очнется! Где она? Ты ее упустил!

– Я только что ее держал! – откликнулся дрожащий, чуть не плачущий тихий рокот. – Она просто исчезла из рук! Ты убил Хаммуса вместо… Ты же мог убить меня!

Приглушенные испуганные голоса раздавались далеко в стороне, а я обнаружила себя в какой-то нише, узкой, как колодец. Где я? В грудь горячо кольнул кристалл: «Гарс. Подземелье. В настоящем – опасно». А то я не знаю, что опасно!

Где-то впереди чуть брезжил слабый луч, изнемогший рассеивать тьму.

– Что за?!. Точно… Вы держали девку, я ударил. Нечего было Хаммусу под нож соваться! Где проклятая жрица? Найди ее! Она не могла далеко убежать!

– Да не убегала она, просто исчезла! Хаммус мертв! Ты ж чуть меня…

– Темно было, – оправдывался рык. – Держали бы получше, так не промахнулся бы. Мало на рабах тренировались, дубинохвостые! Ищи эту Тварь! Она не могла исчезнуть!

Топот быстро приближался. Слабый луч стал чуть ярче, мигнул, словно его кто-то заслонил. Я затаила дыхание, вжимаясь в стену всей спиной. Стена не пожелала расступиться. Сейчас они пройдут и увидят…

– Говорю тебе – исчезла. Раз – и нет! Надо было сразу факел зажечь…

– Дубина! Бриго запретил. Хочешь, чтоб твоя рожа всей Лиге стала известна? Эта Тварь успела бы передать и подыхая! Тогда ты в два счета покойник! Где она? Отсюда ей некуда деться!

Топот пронесся мимо, свернул, удалился вместе с голосами:

– Здесь ее нет! Нигде!

– Бриго убьет нас! Да оставь ты эту падаль! Нет времени тащить. Уходим! Ну и хренотень!

Все стихло. Не увидели. Тьма стала абсолютной.

Прошла вечность. Я протянула вслед руки. Попыталась протянуть: они сразу же уперлись в шершавый неровный камень, влажный на ощупь. Дышать стало трудно. Камень был со всех сторон, вкруговую. Как меня угораздило замуровать саму себя?! Мама!

Влажные теплые очи распахнулись. Госпожа Аболан смотрела, словно из-под воды, распустив по волнам золотисто-бронзовую корону волос, силясь что-то сказать. Я не умею читать по губам, но мне показалось, что она произносила имя каменистого бородача. Ну, привет ему, и пусть выпьет за меня живой водицы. Она виновато опустила ресницы и растаяла.

Я тут же представила мой навеки замурованный в толще стены скрюченный беленький скелетик и заорала изо всех сил от ужаса: «Папа!!!» И осела, чуть не оглохнув от собственного крика, которому некуда было деваться, как и мне. Осесть толком тоже не удалось: спина, колени и локти уперлись в твердь стены, тут же оцарапавшей все эти предложенные для дегустации части тела. А я снова заорала, уже потише: «Альерг!»

Снова прошла вечность. Унесла с собой почти весь воздух. И заладила шнырять туда-сюда между моими периодическими воплями, отзывавшимися болью в ушах. В сплошном звоне я не сразу осознала, что во тьме появился посторонний звук – бегущих ног и слившихся в долгожданном шуме голосов. Все-таки хорошо дружить с телепатами!

Лучик снова пролился капелькой крови. В стену застучали. И заткнула бы уши, да рук не поднять. Когда постучали прямо перед носом, я с радостью пригласила:

– Войдите! Здесь, правда, тесновато. Но в тесноте – не в обиде.

– Она здесь! Держись, Рона! – заорал мне на ухо бас наставника. Я прижала зазвеневшее ухо к плечу. Спасибо, держусь – падать некуда. Так и мотала головой, прижимая то одно ухо, то другое, вздергивая плечи, словно висельник, пока они оглушительно пытались вскрыть мою гробницу. Та сотрясалась, осыпая меня мелкими песочными брызгами, но не поддавалась. Голоса и стуки стихли. «Ну все. Решили не тратиться на похороны», – мелькнула тоскливая мысль. На нее ответили громоподобно:

– Рах…м Ол'олин!!!

Стены затрепетали, как крылышко мотылька, одна из них треснула и осыпалась, основательно придавив меня обломками. И первое, что я увидела в свете многочисленных факелов, когда проморгалась, – пристальный и встревоженный взгляд отца. Надо же, у него тоже глаза небесные, сияющие и… Он тут же отвернулся, оставив меня без должного определения.

Я огляделась несколько сконфуженно, как бездарная актриса, не дождавшаяся аплодисментов. Оказывается, здесь у всей толпы встревоженно-радостные лица, даже у Дункана! А он-то тут зачем на семейном празднике воскрешения блудной пифии? Нет, показалось, – этот малый с факелом больше смахивает на желтогривого жеребца, чем на магистра.

– Они имитировали моего Привратника! – негодовал Альерг, вымеряя шагами, за неимением кабинета, большой зал собраний.

– Они воспользовались памятью девочки, несмотря на всю нашу защиту! – нежно проворковала похожая на дриаду незнакомка.

Я узнала этот голос.

Давным-давно, когда я в очередной раз теряла сознание от бесплодных попыток узнать судьбу моего надменного отца, меня подхватил и удержал в бытии этот странный воркующий голос; «Его невозможно предсказать. Он видим только в настоящей реальности, словно провидица теряет дар при встрече с этим человеком. Скажу тебе, Бьюти, что его ментальная защита – совершенный отражатель. Он возвращает любое направленное на него воздействие, любую попытку проникнуть в его сущность. Кроме того, он умудряется подменить себя на смотрящего на него! При попытке прозондировать я сталкиваюсь только со своими собственными мыслями и образами. Только сама с собой! Естественно, если провидица никогда не видит себя, то в этом случае она не увидит никого. Пустоту!»