Читать книгу - "Потомки джиннов - Элвин Гамильтон"

— Мы никогда не получаем от вас того, о чём просим! — Султан в сердцах пнул узорчатую кромку барьера.

— Значит, ты всё-таки чего-то хочешь? — проницательно заметил Бахадур.

— Ну ещё бы! Каждый чего-то хочет… Но я не такой дурак, чтобы просить. Ты сам мне это дашь, без всяких хитростей и уловок!

Хохот джинна прокатился гулким эхом по древним сводам.

— И как же ты меня заставишь?

— Ты узнал её, она из твоих. — Султан не сводил с него глаз.

— Ну конечно. — Бахадур тоже не отводил взгляда.

«Ну посмотри же на меня!» — хотелось мне крикнуть, и в то же время я ругала себя за это. «Прожила всю жизнь без отца, обойдусь и теперь!»

— Зря, что ли, мы их метим?

Султан вынул из-за пояса кинжал и не глядя протянул мне:

— Возьми, крошка демджи, и воткни себе в живот.

Тело пронизал могильный холод. Это был приказ.

— Нет! — воскликнула я, как будто была вольна что-то изменить. Рука сама потянулась к кинжалу.

— Медленно, — уточнил он, — чтобы побольнее!

Пальцы сжали рукоять и развернули клинок. Как я ни сопротивлялась, ничего не вышло — рука дрожала, но выполняла повеление. Острое лезвие приближалось к животу.

«Самая скверная рана, — подумала я, — медленная смерть».

— Твоя дочь умрёт, — снова заговорил султан, — если я не остановлю её. Если назовёшь имена других джиннов, так и быть, прикажу бросить кинжал.

Бахадур по-прежнему не смотрел на меня, его пылающие синие глаза равнодушно наблюдали за султаном. Древний и бессмертный, уступающий одному лишь Всевышнему. Даже полновластный правитель всей пустыни для него ничто. И я ничто, хоть и родилась от него.

Он спокойно опустился на каменные плиты пола и удобно скрестил ноги.

— Все вы когда-нибудь умираете. — Снисходительная улыбка на его устах, казалось, была обращена к несмышлёному ребёнку. Только не ко мне! — У смертных это получается лучше всего.

«Ему всё равно. Родная дочь умрёт, ну и пусть!»

Хищный изогнутый клинок уже коснулся шёлкового халата. Я вечно пачкала кровью вещи, которые одалживала у Шазад. На этот раз подруга не простит. Никогда не простит, что я погибла и бросила её посреди войны.

— Верно, — согласился султан, отворачиваясь с деланым равнодушием, — все когда-нибудь умирают. — Если он и чувствовал разочарование, то никак этого не выказывал. Вёл себя так, будто этот джинн — ничто перед ним. — Брось! — приказал он отрывисто, глянув на меня.

Пальцы разжались, кинжал со звоном покатился по камням. Моё тело снова принадлежало мне. Перехитрить джинна не удалось, да и глупо было надеяться: может ли смертный, пусть и непростой, тягаться с древним бессмертным?

Руки тряслись от пережитого, но ярость тут же вытеснила страх. Я ненавидела свою слабость, подлость султана, но ещё больше — равнодушного папашу, готового спокойно смотреть, как гибнет родная дочь.

Султан приказал мне бросить кинжал, но не запрещал подобрать его снова.

Мои пальцы сомкнулись на рукояти, и я развернулась, отточенным движением направляя клинок в горло жестокому правителю Мираджа. «Один удар, и с войной покончено!»

— Замри!

Приказ прозвучал вовремя. Остриё было на волосок от цели, когда мои мышцы стали будто каменные.

В глазах Бахадура, теперь обращённых на меня, впервые мелькнул интерес.

Султан перевёл взгляд с кинжала на моё лицо. Я ожидала гнева и немедленной кары за покушение, однако ничего подобного не случилось, лишь верхняя губа чуть дёрнулась в насмешливой улыбке.

— А ты, оказывается, опасна, крошка демджи!

Только теперь стало понятно, кого он мне напоминал помимо Ахмеда. Улыбку Жиня я не спутала бы ни с чьей другой.