Читать книгу - "Бремя удачи - Оксана Демченко"

Впрочем, не у всех. Большинство ведь воспринимает крики и шум как развлечение, праздник. И социалисты умеют превратить патриотизм в красивое зрелище. Обывателям кажется, что они зрители, глядящие из окон на парад дураков, которые с ужимками и гримасами шагают по улице. Все молчат и наблюдают, хотя сами уже давно вовлечены и сделались частью действа, бессловесной и серой массой согласившихся. Гюнтер чуть приподнял уголки губ, обозначив улыбку: бравурный праздник и показная скромность – то и другое удобно для его нынешней работы. Легко не выделяться из массы, надо всего лишь молчать и смотреть из окна… Или шагать в общей стройной колонне.

Гюнтер бережно, двумя пальцами, извлек колбу из малого отделения сумки. Плавным движением совместил со стволом и дослал вперед, установил активатор. Герметизировал трубу, вдвинул до упора вторую колбу, проследил, как фиксируется контрольное кольцо. Покосился на трос у стены. Убираться из помещения надо очень быстро. Расчетно – шестнадцать секунд. Дважды в первой серии тренировок он не укладывался. Это единственная слабина в плане.

Между тем протокол встречи исполнялся без срывов. Во дворе чисто и гордо зазвенели усиленные магией трубы и литавры, возвестив о прибытии гостей и выходе ректора из парадных дверей. Иоганн фон Нардлих спустился по коврам до малой трибуны и без спешки, солидно и внятно, сказал положенные слова, затратив время, заранее высчитанное Гюнтером. Одна минута сорок секунд – минимально, этого более чем достаточно, чтобы внести финальную поправку и выверить идеально точно прицел, вращая два маховичка – горизонта и уровня.

Задержав дыхание, Гюнтер погладил кнопку пуска.

Резервуар со сжатым воздухом отдал содержимое. Игла – тончайшая, длинная, состоящая целиком из замороженного магией яда на стержне заточенной проволоки – ушла с едва слышным хлопком. Установка по созданию специальных покрытий стихии воды – это редкий образец обезличенной механистичной магии. Лед хорош вдвойне. Он позволяет навить многослойную точнейшую оболочку, контролируя форму, центровку и развесовку «пули». В силу магического происхождения лед испаряется медленно и только после вскрытия колбы. Наконец, немаловажно и то, что девять десятых массы «пули» переходит в парообразное состояние еще в полете, прочее сразу впитывается и испаряется с кожи и ткани. Уже через семь минут след магии делается ненаблюдаем даже для опытного дознавателя.

Дело завершено: едва заметная проволочка впилась в кожу жертвы. И время покоя иссякло.

Первая и вторая секунды. Вскрыть флакон с кислотой, пролить трубку от конца до конца, одним движением подхватить сумку, выплеснуть остатки из флакона на пол, туда, где стояла сумка.

Третья секунда. Качнуться к канату и кануть вниз, в механизм часов, кажущийся дикой мешаниной деталей, не способной пропустить тело.

Четыре секунды контролируемого беззвучного скольжения по тросу, еще одна – приземление.

Девятая секунда: нанести на кончик троса активатор.

Следующие четыре секунды: сорвать защитный одноразовый комбинезон, свернуть бережно и компактно, не касаясь тканью ничего иного. Теперь снять бахилы, аккуратно переступить в заранее известный свой след. Вещи – в сумку, туда же бросить перчатки. Сумку – в ведро, дно которого закрыто заранее натянутым пакетом для мусора.

Четырнадцатая секунда. Руки в рукава халата. Пока он успевает. Шляпу на глаза пониже, ведро в руки, метелку. Открыть дверь и медленной шаркающей походкой старого Петера-уборщика – вперед, в тень лабораторного корпуса отделения алхимии и немагической химии…

Дверь опустевшей башни без скрипа закрывается за спиной. Шестнадцать секунд. Штатный выход с точки. Не ускоряя шага, надо преодолеть двор, запереть вещи Петера в его кладовке – шляпу, халат, ведро, метелку.

По служебной лестнице подняться на второй этаж. Странно… Никакого шума. Маги-защитники уже должны были понять, что произошло. Почему тихо? Неужели так некстати вмешалась проклятущая низшая удача, благосклонная к тем, кто ее не стоит?.. Слишком часто она уподобляется дешевой шлюшке, улыбающейся просто на шорох денег. Яд не мог оказаться негодным. Нет! В этом для удачи слабины не оставлено…

Лаборатория алхимиков. Все, последний этап работы.

– Гюнтер, ты удручающе пунктуален, – привычно вздохнул профессор Шмидт, то ли одобряя, то ли укоряя. – Три емкости состава «Блиц-12», два пакета с ветошью обтирочной, черновики итогов опытов, семнадцать листков. Проверять будешь?

– Ветошь немагических химиков, один пакет, – без суеты укладывая в печь бумажный пакет, содержащий сумку и прочие вещи, отозвался Гюнтер. Затем он быстро осмотрел прочие пакеты, уже находящиеся там: – Чей это тигель? Без инвентарного номера… И опять короб мусора. Я однажды все же сообщу герру Нардлиху о том, что ваши студенты проносят пиво в лаборатории.

– Гюнтер, я оповещу юношей об угрозе беседы с тобой, – пообещал профессор. – Тигель вот, внесен в графу «прочее». Обязательная очистка от следов реактивов и магии, отрабатываем заказ военных, потому и нет номера. Ты всегда придираешься к мелочам. Как тебя терпит наш святой Иоганн?

Гюнтер прочел акт, кивнул, внес уточнение «тигель серии 7-бис без инвентарного номера» и лишь затем подписался точно напротив своего имени. Отдал лист профессору Шмидту. Тот не глядя нарисовал поверх текста длинную кривую линию, похожую на след движения червяка.

– Зато герру Нардлиху не надо заводить блокнот и напрягать память, – усмехнулся ассистент профессора, закрывая дверцу печи и принимаясь шептать штатное заклинание чистки. – Его блокнот – на двух ногах, еще и говорящий, не всякому ректору так везет, даже если он управляет удачей.

Завершив обработку магией, ассистент включил подачу газа и пропустил искру. Цветок синего пламени беззвучно раскрылся за толстым жаропрочным стеклом. Последний участник штатного и проводимого регулярно списания расходных материалов подписал акт, покосился на помощника ректора:

– Гюнтер, ты слышал, что в субботу следует пить пиво и петь? А еще – назначать свидания девушкам. Они такие… они в юбках ходят, понимаешь?

– Вполне, – кивнул Гюнтер. Он разделил три копии листков, выровнял стопки, сколол скрепками. Первый экземпляр забрал себе. – Я оценил, это была шутка. Неумная. Я наизусть знаю списки тех, кто подавал документы в университет за последние десять лет. И, само собой, в анкетных данных указан пол каждого, есть и фотография. Да приди любая фройлен в брюках и бритая наголо, не перепутаю. У вас вытяжка работает ненадлежащим образом, вот что гораздо важнее заметить вовремя. Я составлю акт. Ремонт за счет деканата. Я предупреждал: вы напрасно позволяете студентам проводить опыты в неурочное время, это недопустимо. У химиков с начала года было два пожара, и третьего – в лабораториях алхимии – я не допущу.

Сложив листок вдвое и еще раз вдвое, Гюнтер убрал бумагу в жесткие корочки для документов и уложил во внутренний карман куртки. Чуть поклонился расстроенному профессору и удалился из лаборатории. Уже закрывая дверь, расслышал намеренно громкий шепот ассистента: