Читать книгу - "Волчьей тропой - Марина Милованова"

Обогнув дом, девушка нашла дверь черного хода и, выбив замок одним ударом плеча, беспрепятственно вошла внутрь. Дверь за собой аккуратно прикрыла, чтобы случившиеся перемены не сразу бросились в глаза, вздумай стражники обойти дом с дозором. Впрочем, учитывая азарт, светившийся на лицах обоих игроков, подобная мысль вряд ли сумеет найти дорогу в их головы до рассвета. К тому же учитывая определенные обстоятельства, до утра в дом вряд ли кто сунется, даже если она устроит здесь взрыв или начнет орать песни.

В доме было тихо и темно. Окна, по обычаю, были занавешены плотной черной тканью, чтобы душа покойника, полноправно хозяйничающая в доме в течение трех ночей после смерти, не вздумала выбраться на улицу и вселиться в кого-нибудь из живых. Благодаря этому поверью три ночи подряд входить в дом умершего никто не осмеливался. Ролану подобные предрассудки ничуть не волновали. Во-первых, за время жизни в монастыре она привыкла к покойникам и боялась их куда меньше, чем живых. А во-вторых, правила, которыми заморачивала свои головы знать, в монастыре попросту не соблюдались. Трупы убитых послушниц сносили в глубокую выгребную яму, которую закапывали только тогда, когда вонь от разлагающихся тел становилась невыносимой. И разумеется, никто из смотрительниц не затягивал яму черной тканью и траурных венков послушницам не развешивал. И ничего ужасного не происходило — убитые не восставали ходячими трупами, а их души не разлетались по монастырю в поисках живых. Поэтому девушка разыскала подсвечник, зажгла свечи и спокойно пошла по дому, тщательно осматривая окружающие предметы и обстановку, пытаясь найти хоть что-нибудь знакомое, имеющее отношение к ее прошлому. Она, конечно, хорошо видела в темноте, но в незнакомом месте решила подстраховаться, чтобы не пропустить что-нибудь важное.

Кухонное помещение, заставленное ведерными кастрюлями, широченными противнями, внушительными жаровнями и еще кучей всевозможных приспособлений для готовки, не привлекло особого внимания. А вот в столовой, основным украшением которой являлся длинный стол из темно-красного дерева, стоявший на массивных резных ножках, Ролана задержалась намного дольше. Первым делом стянула скатерть и изучила стол на предмет потайных ящиков, которых, к сожалению, не оказалось, но которые, по мнению девушки, должны были обязательно присутствовать. Потом тщательно исследовала столовый фарфор и серебро. Не найдя ничего знакомого, пошла дальше.

Поиски привели в большой зал, явно предназначенный для проведения различных приемов. Изящные люстры, спускавшиеся с потолка, затянутые атласом кушетки вдоль стен, возвышение для музыкантов, несколько игральных столов с разложенными на них картами — все говорило о том, что шенн любил развлекаться. Не усмотрев для себя ничего интересного, ледана вышла из зала, оставив открытыми тяжелые двустворчатые двери, украшенные позолоченной резьбой.

В холле стоял гроб, тускло освещенный четырьмя свечами, каждая толщиной с кулак и высотой до полуметра, расставленными строго по углам последнего пристанища шенна. Сам Орнис невозмутимо лежал со сложенными на груди руками, обряженный в парчу и драгоценности, сжимая в хладных пальцах рукоять обоюдоострого меча. Вопреки укоренившемуся в народе поверью ни обрадованно вскакивать при виде живого человека, ни нападать на ненавистную девчонку с целью завладения ее телом шенн не собирался. А вот Ролана, заинтересовавшись мечом, живо потянула его из мертвых рук.

Украшенная навершием из цельного рубина, мастерством огранщика отшлифованного до безукоризненной гладкости, рукоять удобно легла в ладонь. По длинному, отливающему синевой лезвию торопливо скользнули отблески огня, подтверждая безукоризненность остро заточенного клинка. Меч был недлинный, довольно легкий для руки и отлично сбалансирован. Удовлетворенно кивнув, девушка опустила меч, запустила вторую руку в гроб и пошарила у стенки.

Пальцы наткнулись на россыпь монет, которые клали, чтобы умерший мог откупиться у Пресветлого за совершенные при жизни грехи. Ледана мрачно усмехнулась — по ее мнению, Орнису не хватило бы и десяти мешков золота, чтобы заплатить за все злодеяния, о которых девушка не знала наверняка, но которые вполне могла себе представить. Всем тем, кто приходил на трибуны арены, никогда и ни за что не рассчитаться с Пресветлым, потому что желать чужой смерти забавы ради — великий грех, откупиться от которого не хватит никакого золота.

Далее в гробу обнаружилась бутыль с вином и увесистый мешочек с различными семенами, чтобы на том свете умерший мог возделывать землю и жить, питаясь плодами своего труда. Последняя находка вновь вызвала у Роланы скептическую усмешку. Представить шенна, чье брюхо возвышалось в данный момент над гробом не помещаясь в нем, собственноручно сажающим огород у нее не получалось даже в самой смелой фантазии.

Оставив все найденное нетронутым, она обошла гроб и вновь пошарила у стенки. Пальцы сразу же наткнулись на искомый предмет и вытащили его на свет. Ножны. Крепкие, деревянные, украшенные искусной резьбой. Переплетения стеблей и листьев ощущались под пальцами каждым изгибом, каждым листочком, каждой тончайшей прожилкой. Казалось, что в руках вовсе и не ножны, а замысловатое переплетение ветвей. Подвесив ножны к поясу, девушка убрала меч и дружески хлопнула шенна по плечу:

— Потерпи, на обратном пути я принесу тебе плетку. Уверена, ее ты брал в руки гораздо чаще, чем настоящее оружие.

Покинув холл, Ролана поднялась по лестнице на второй этаж, прошла уже знакомый коридор и решительно распахнула первую дверь. Ничего необычного — гостевая комната с полагающимся набором мебели.

Следующая комната оказалась обставлена в соответствии с новомодным увлечением, пришедшим как в Шеран, так и на остальную территорию Эстании с восточных земель. На полу, покрытом роскошным ковром, лежало два десятка больших мягких подушек, по углам в узких изящных вазах расположились пучки восточного кустарника башьюн, засушенные ветви которого при опрыскивании водой давали восхитительный тонкий аромат, а с потолка, строго по центру, свисало хитроумное сооружение, выглядевшее сколь нелепым, столь же и красивым.

С массивного деревянного круга, размером около метра в диаметре, крепившегося к потолку при помощи внушительного крюка, свисало бесчисленное множество тончайших стеклянных и металлических палочек — спиралек. Они нависали над полом на расстоянии чуть выше человеческого роста, чтобы до них можно было дотянуться специальным приспособлением — длинной тонкой палочкой с привязанным к концу пучком перьев. Перьями полагалось проводить по спиралькам, которые в ответ на прикосновение давали долгий мелодичный перезвон. Эта странная пара носила замысловатое восточное название, которое не то что выговорить, но и запомнить было сложно. Поэтому в народе поющие спиральки прозвали ветряной музыкой, а палочку с перьями — поводилом. В данный момент поводило лежало на полу прямо под свисающими с потолка спиральками, а рядом с ним стоял главный восточный покоритель местных сердец, ради которого, собственно, и затевалась вся эта комната, — курило. Этакий симбиоз сосуда из толстого стекла с непонятными трубками, главным достоинством которого был ароматный дым, якобы безвредный для курильщиков.