Читать книгу - "Осада - Иван Алексеев"

Пройдя через весь лагерь, ротмистр со свитой достиг его края, находившегося на наибольшем удалении от осажденного города. Как и докладывал поручик, десяток неприметных серых палаток вервольфов стоял особняком и патрулировался по внешнему периметру двумя вооруженными часовыми. При приближении незваных гостей один из часовых остановился, преграждая им путь. Вервольф взирал на ротмистра и его людей спокойно, безо всякого вызова. Он не делал никаких угрожающих движений, держал мушкет стволом вверх, но пан Голковский, опытнейший вояка, почему-то невольно остановился перед этим молчаливым часовым, а не попер, по обыкновению, на рожон. Ротмистр красноречиво взглянул на поручика, тот сделал шаг вперед и начал переговоры.

– Герр часовой, перед вами ротмистр королевских гусар, пан Анджей Голковский. В случае прибытия в расположение вашего отряда лица столь высокого воинского звания вы, согласно уставу, обязаны пригласить не только начальника караула, но и вашего командира. А посему поспешите незамедлительно сообщить пани Анне, что к ней прибыл ротмистр пан Голковский.

Часовой на долю секунды задумался, чуть заметно усмехнулся и качнул головой, но потом все же выкрикнул положенную фразу:

– Начальник караула, на выход!

Из крайней палатки не спеша вышел подтянутый стройный офицер в скромном сером мундире. Мягкой кошачьей походкой он подошел к часовому, встал рядом с ним, и поприветствовал пана Анджея спокойным коротким наклоном головы:

– Чем могу служить, герр ротмистр?

– Пан лейтенант, доложите вашему командиру, пани Анне, что ротмистр королевских гусар, пан Анджей Голковский, желает лично засвидетельствовать ей свое почтение!

– Герр ротмистр, я попрошу вас отойти со мной в сторону, поскольку я должен сказать вам несколько слов наедине.

Пан Анджей поколебался несколько секунд, пытаясь определить, не является ли предложение «отойти в сторону» вызовом, на который следует отреагировать немедленно, но голос лейтенанта вервольфов звучал спокойно и вежливо. Ротмистр милостиво кивнул и проследовал за лейтенантом, но, к сожалению, не внутрь невидимого периметра, по которому охраняли бивуак часовые, а вдоль него, то есть, так и не приблизившись ни на шаг к цели своего предприятия.

– Герр ротмистр, – вполголоса произнес лейтенант, когда они удалились на некоторое расстояние от свиты ротмистра, – Я вынужден с огромным сожалением доложить вам, что фрау Анна не сможет принять вас сегодня, поскольку она отдыхает перед ночным рейдом в стан неприятеля. Разумеется, сведения о том, что сегодня ночью мы предпримем рейд, являются сугубо секретными, и я сообщаю их только вам, как старшему офицеру королевского войска.

Пан Голковский, весьма поднаторевший в искусстве добиваться лихим гусарским наскоком благосклонности девиц и дам, охраняемых всякими там отцами, братьями и даже мужьями, конечно же, ожидал услышать от лейтенанта некую отговорку, и уже приготовился дать ему достойный ответ. Однако слова, произнесенные офицером вервольфов, поставили пана Анджея в тупик. Дамы, с которыми Голковский привык иметь дело, отговаривались чем угодно – болезнью, трауром, обетом покаяния, но только не ночным разведрейдом в стан неприятеля! Ротмистр некоторое время пребывал в растерянности, не зная, что возразить этому спокойному и уверенному в себе офицеру, порушившему все его планы и надежды одним ловким выпадом. Но пан Голковский недаром был командиром гусар – стремительной легкой кавалерии, а также искусным фехтовальщиком, и быстроты реакции ему было не занимать.

– Пан лейтенант, как офицер и дворянин я не могу допустить, чтобы после столь тяжелого похода прекрасная пани рисковала своей жизнью, лично отправляясь в разведку. Доложите пани, что я готов предоставить в ее распоряжение свою разведгруппу во главе с весьма опытным и проворным поручиком, которому она сможет поставить любую задачу.

Теперь настала очередь растеряться офицеру верфольфов, также не ожидавшему от пана ротмистра подобного ответа. Но когда после секундного колебания лейтенант, открыл было рот, чтобы высказать свои возражения, его внимание, как и внимание пана ротмистром, отвлекло внезапное появление на поле военно-любовных маневров новых действующих лиц.

Из-за крайних палаток основного лагеря, находившихся на некотором отдалении от бивуака вервольфов, показалась весьма внушительная процессия из двух десятков рейтар в парадных мундирах. Возглавлял процессию не кто иной, как полковник фон Фаренсберг собственной персоной. Очутившись на открытой местности, полковник махнул рукой, и сопровождавшие его рейтары, бывшие, как тут же выяснилось, музыкантами полкового оркестра, ударили в литавры, барабаны и задудели в трубы, разрушив без остатка романтическую вечернюю тишину. Полковник, как и положено опытному полководцу, мгновенно произвел рекогносцировку, оценил обстановку и направил свою колонну не к каким-то там часовым, а сразу к стоявшему чуть поодаль лейтенанту, начальнику караула. Лейтенант и находившийся рядом с ним пан Голковский проявили завидную выдержку и, сохраняя внешнее спокойствие, молча взирали на приближающегося к ним бравого полковника. Хотя, конечно, в душе они оба высказывали в его адрес отнюдь не те пожелания, каковые предписываются христианской моралью.

Фон Фаренсберг неподражаемой – вразвалочку – походкой кавалериста приблизился к начальнику караула, остановился перед ним, окинул небрежным взглядом, махнул рукой своим оркестрантам. Те враз замолкли, резко оборвав мелодию.

– Лейтенант, – с холодной официальностью, цедя слова сквозь зубы, произнес полковник. – Перед вами полковник рейтар, барон фон Фаренсберг. Доложите фрау Анне, что родственник ее первого мужа, маркиза фон Штадена, намерен нанести ей визит.

Произнеся сей монолог, барон отвернулся от лейтенанта, всем своим видом давая понять, что он не просит, а приказывает, и ожидает от младшего офицера немедленного исполнения своего приказания. Он вновь взмахнул рукой, и выстроившиеся плотной шеренгой музыканты грянули сентиментальную немецкую балладу, исполняя ее в темпе кавалерийского марша.

Лейтенант вервольфов мгновенно подобрался, словно волк перед прыжком, в его глазах блеснул недобрый огонек, и он наверняка дал бы заносчивому полковнику достойный, но не предусмотренный уставом ответ, однако, как иногда бывает даже во время боевых действий, помощь пришла с нежданной стороны. Пан Голковский выступил чуть вперед, успокаивающим жестом остановил лейтенанта и воскликнул с веселой насмешливостью:

– Полковник, а не кажется ли вам, что сейчас не время для светских визитов?

Фон Фаренсберг искоса, не поворачивая надменно поднятой головы, взглянул на Голковского, и ответил, но уже не командным, а своим обычным высокомерным тоном:

– А вы сами-то что тут делаете, ротмистр?

– Я прибыл, чтобы обсудить с командиром отряда, пани Залевской, детали совместного разведрейда! – подмигнув лейтенанту, отчеканил лихой гусар. – Подчеркиваю: с пани Залевской, а никакой не маркизой фон Штаден. Кстати, я тоже родственник пани по мужу, безвременно ушедшему пану Залевскому.

Фаренсберг повернулся лицом к Голковскому, смерил его с ног до головы долгим задумчивым взглядом: