Читать книгу - "Сокрушая врагов - Александр Тестов"

* * *

Когда он вновь открыл глаза, было уже совсем темно. Хотя нет. Справа потрескивал костер, и языки пламени озаряли небольшую поляну. У огня, громко переговариваясь, копошились люди. Павел склонил голову и увидел своих похитителей – меря. Почти все сплошь в волчьих шкурах, немного смуглые, с едва раскосыми глазами.

Как-то сразу на глаза попался высокий мужик с увесистой дубиной за поясом. Дубина была знатная – в массивный набалдашник были искусно вживлены огромные клыки не то волка, не то медведя… или просто заостренные кости, отсюда Павел не рассмотрел. Этот, с редкой козьей бородкой, ходил среди соплеменников вальяжно, покрикивая на них время от времени. Никто не смел перегораживать ему путь и, когда он проходил мимо, все старались уступить дорогу. На фоне всех остальных он выглядел настоящим детиной, под два метра ростом. И ручищи у него были под стать его оружию – ишь как он ими размахивает при ходьбе. Детина внезапно остановился и посмотрел на пленника. Павел мгновенно закрыл глаза: ну сплю я, сплю…

Однако меря насторожился и, заложив одну руку за пояс, стремительно двинулся к Павлу.

– Очухался? – вполне понятно спросил он.

Павел понял, что его трюк не удался, открыл глаза и ответил:

– Очухался! А тебе чего от меня надо? Ты кто вообще?

Незнакомец гоготнул во всю пасть и, скинув ноги пленника с волокуши, уселся рядом.

– Ты сам-то кто такой?

– Бепся, – ответил глава рода.

– То, что ты бепся – это я и без тебя вижу. Имя есть?

Вот тут детина хотел зацепить собеседника за живое – имя есть? Пытался намекнуть, что не слишком ли молод ты, парень, для имени, ведь настоящего мужского имени достоин только воин. Следовательно, имя надо было заслужить. А так мальчуганов и отроков звали просто – пойка. Но всех этих перипетий и аспектов Павел, увы, не знал, а может, и хорошо, что не знал, а то бы ответил чего-нибудь не так…

– Баар, – почти гордо произнес глава рода, – может, и у тебя имя есть?

Детина опять гоготнул, видимо дивясь смелости пленника.

– Тебе моего настоящего имени знать не надо, – ехидно улыбаясь, ответил он, – для тебя я буду – Мякки.

«Ага, прозвище», – догадался Павел.

– Как тут оказался ты и твои дружки?

– По грибы ходили.

Мякки снова оглушительно гоготнул, обнажив крепкие зубы.

– А не поздновато ли по грибы собрались?

Он вдруг стал серьезным, улыбка сошла с лица, и он, схватив пленника за грудки, повторил вопрос:

– Что вы тут делали?

– Гуляли.

– Что?

– Гуляли мы.

– Ты мне тут не дури! – прикрикнул меря. – Куда шли?

– Да чего ты пристал, – попытался вырваться Павел, да куда там…

– Куда шли?

– В Новгород!

– Зачем?

– В гости!

– К кому?

– К другу!

– Как звать?

– Кого?

– Друга! – Мякки встряхнул Павла так, что у того боль отозвалась в печенке.

– Вадим!

– Кто он?

– Вадим!

– Чем занимается? Купец?

– Воин!

– У кого?

– В дружине у князя!

– О-о-о! – воскликнул детина и отпустил пленника. – У князя, в дружине… врешь.

– Нет!

– Что – нет?

– Не вру! Он десятник!

– А ты, стало быть, его друг?

– Лучший друг! – с гордостью заявил Павел.

– О-о-о!

Меря встал и, обернувшись к своим, громко за-явил, Павел понял его слова, ну почти все:

– Эй, макиса! Он говорит, что новгородец у него друг, воин князя! Пога ему?

«Макиса? Макиса? – Павел пытался улавливать сходство наречий. – макиса, так-так, очень похоже на вепсское маа – земля, ага – земляки! А что же такое пога? Может погра – конец?! Или смерть?!»

Воины в волчих шкурах разом затараторили, да так быстро, что Павел практически ничего не понял, кроме…

– Нет! Оставить его! Немь, ерк, мянь!

Детина властным жестом прервал своих соплеменников.

– Хватит!

Он вновь повернулся к пленнику:

– Если твой язык не солгал – останешься жить! Ты хотел попасть в Новгород, ты туда попадешь! – И он опять оскалился в улыбке.

Воины, видать, расслышали слова своего предводителя и поддержали его дружным смехом. А Павлу от этой радости меря стало как-то не по себе.

* * *

Еще не погас костер, еще не все меря улеглись спать, когда из леса вышел еще один отряд воинов в волчьих шкурах. Лагерь вновь оживился. Воины приветствовали друг друга радостными воплями и дружескими похлопываниями по плечу.

Павел понимал не все из их речи, но то, что понимал, не очень-то вдохновляло. Ночной отряд меря привел около двух десятков пленников и их, ободранных и связанных по рукам и ногам, устроили на ночь подле главы медвежьего рода. Это были в основном крепкие мужчины и отроки. Почему здесь не было женщин, Павел догадывался. Он своими глазами видел, как меря ведут себя с попавшими к ним в руки девушками.

Когда пленники гуртом устроились как смогли, к Павлу подошел Мякки.

– Тот, что был с тобой, тоже друг новгородского десятника?

Молния, прекрасная молния надежды озарила душу главы медвежьего рода.

– Да, – ответил Павел, пытаясь погасить в себе этот приступ восторга.

– Эй, макиса, давай бепся сюда. Не пога, дохола тви!

Да, да, черт возьми – это был Юски! С разбитым лицом, с окровавленной ногой, но живой!

Двое меря, поддерживая его с двух сторон, подтащили вепса до волокуш Павла.

– Принимай! – расплылся в усмешке детина.

Павел молча кивнул, мол, спасибо.

– Макиса, повязка на ноге этого тоирит! – распорядился Мякки, указывая своим воинам на раненого Юски.

Приказ был выполнен мгновенно. На ноге вепса распороли штанину, рану полили какой-то вонючей гадостью, а затем вытащили из бедра костяной наконечник стрелы.

– Славь Юмала, кулеба! Зимой мы не делаем жирных стрел! – проговорил меря, намазывая рану пахучей мазью.

Да, именно так Павел перевел непонятное для него слово. Хм, жирные стрелы? Может, отравленные? А кулеба? Ругается, сволочь, – это понятно!

– Повезло тебе, кулеба! – повторил меря, затягивая повязку на бедре Юски.

– Всем спать! – громко рявкнул детина, и воины в волчьих шкурах быстро закидали костер снегом.