Читать книгу - "Камни Рун - Александр Якубович"

— Рей, ты должен сказать, что это было за заклинание, — начал Осиор, но мое сознание стало куда-то уплывать, а глаза слипаться.

Недолго думая маг хлопнул меня по щеке, возвращая в сознание и заставляя сфокусироваться на своей персоне.

— Что это было за заклинание, Рей? Синий луч, объясни мне.

— Заклинание? — переспросил я.

— Да, заклинание, Рей, заклинание, — твердил Осиор. — Которое ты или кто-то другой сотворили в поле, заклинание с голубыми и белыми рунами, только они могли дать такое сияние.

— Я не понимаю, — ответил я, тупо переводя взгляд с учителя на Ирмана. — Я не понимаю…

— Это все неважно, — нетерпеливо ответил наставник, — вспомни комбинацию рун, может, было что-то необычное…

— Учитель, — начал я, хотя от волнения у меня начал прилипать язык к нёбу, — скажите, а когда вы вернулись? И почему мы снова в Шамограде?

Осиор опешил, переглянулся с Ирманом, после чего аккуратно спросил:

— Рей, почему ты считаешь, что мы в Шамограде?

Я непонимающе посмотрел на наставника, потом — на его слугу.

— А где нам еще быть? Я, видимо, упал с коня или попал в засаду, у графа Умберта много друзей…

— Граф Умберт? — удивленно спросил Осиор.

— Да.. Граф Умберт… Ох! Отавия! Витати! Мы же выехали вместе! — воскликнул я, пытаясь снова сесть в постели, отчего весь корпус пронзило. — Где они?! Что с ними?!

— С ними все хорошо, — удивительно спокойно и мягко сказал Осиор, сев рядом с кроватью на корточки и поглаживая меня по плечу, — все хорошо. Рей, Тебе надо отдохнуть, ты сильно ударился. Что последнее помнишь четко?

— Звон, — ответил я. — Я точно помню звон колоколов, по всему городу… Такой… Жалобный. Точно, император же умер, поэтому мы и помогли Отавии сбежать от герцога…

— Ага, вот как, — кивнул головой Осиор, — хорошо. А теперь поспи немного, хорошо?

— С Отавией и Витати точно все в порядке? — обеспокоенно спросил я.

— Да, с ними все хорошо, они тебя обязательно навестят, — с улыбкой ответил учитель и только сейчас я заметил, как путешествие состарило Осиора. Глубокие морщины у глаз, седина в усах и бороде, еще больше серебристых нитей в волосах…

Я с готовностью кивнул, всем видом показывая, что готов выполнить указание учителя, уставился в беленый потолок. Как же он похож…

На что был похож потолок, я додумать не успел — сознание стало ускользать. И только когда я уже почти окончательно провалился в темный, тяжелый сон, перед глазами, как вспышка, возникли несколько образов. Светящийся синим осколок, мужчина в серых одеждах и какая-то демоническая тварь на длинных лапах. А потом все пропало.

В следующие дни я ненадолго приходил в себя, только чтобы немного поесть, после чего опять проваливался в тяжелый сон, сопровождаемый странными образами и видениями. Но они меня больше не пугали. Учитель вернулся, а значит, поводов для тревог нет, все наладится. Пару раз ко мне заходила Витати, разок я видел и Отавию, но все больше — Ирмана.

Слуга, хоть это было ему и в тягость, и кормил, и обтирал меня, менял повязки и накладывал специальные вытягивающие компрессы. Это было странно — все эти ранения можно было легко исцелить с помощью печатей Ис и Эо, но на все мои вопросы Ирман лишь мотал головой и говорил, что так нужно, так приказал Осиор. Может, я был слишком слаб для магического исцеления. Если человек находится на грани, то печать может и остановить сердце. Такое встречалось редко, но бывало — я читал о подобном в книгах, о таком упоминала и госпожа Виола. Но как я получил эти раны? Все мои попытки вспомнить события после смерти Императора приводили к жуткой головной боли. Я еще мог восстановить в памяти Легера, Отавию на пороге нашего с Витати дома, бегство из столицы… Но дальше — лишь белая пелена неизвестности, чистый лист.

Неприятное открытие я совершил примерно на вторую неделю. В очередной раз разглядывая смутно знакомый потолок я услышал… крики чаек.

В Шамограде были чайки, само собой. Крупная судоходная река, что рассекала город на две части, с одной стороны брала свое начало в большом внутреннем озере, а впадала в море. Столько воды со всех сторон — конечно же в Шамоград залетали особенно наглые и голодные птицы.

Но кричали они тут иначе. Не по-шамоградски, если можно так сказать. Слишком знаком мне был этот птичий переклик, слишком напористо и громко кричали птицы…

Внезапная, пугающая догадка рухнула в живот мерзким липким комом, но Ирман, вошедший в комнату, не дал мне исполнить задуманное, а от еды меня быстро склонило в сон.

Но на следующий день идея, пришедшая накануне, полностью захватила мой разум. Вместо того, чтобы кликнуть Ирмана, как я обычно это делал, я аккуратно отбросил в сторону одеяла и стал медленно сползать с кровати, так, чтобы не потревожить руку в лубках и зашитые раны на животе. Получалось у меня это скверно, но что поделать? Я должен был убедиться в том, что крик чаек, что звоном стоял в моих ушах — лишь игра моего собственного воображения.

Наконец-то ноги коснулись пола, я сел на кровати и взял передышку. Надо набраться сил, подползти к изголовью, а там — четыре шага до окна, которое было закрыто плотными ставнями. За окном постоянно шли дожди, так что если в моей комнате и проветривали, то делали это быстро, а Ирман всегда стоял у окна, заслоняя мне весь вид своей задницей, даже если у меня получалось так хитро вывернуть голову.

Я сделал еще несколько глубоких вдохов и выдохов, проверил, не закровили у меня швы под повязками, после чего стал двигать задом к изголовью кровати. Ухватиться за деревянное оголовье здоровой рукой, перенести на плечо вес тела и попытаться встать.

Едва не потеряв равновесие, я все же сумел выпрямиться с преодолеть отделяющие меня от окна шесть футов. Холодными от волнения пальцами, я схватился за створки ставень, отбросил замочек и открыл окно, где меня ждал не Шамоград, а родной Нипс.

От этого зрелища я потерял равновесие и с грохотом рухнул на пол, больно отбив локоть и плечо здоровой руки. Для ран падение тоже не прошло бесследно; брюхо пронзило острой болью, от которой потемнело в глазах, а с губ