Читать книгу - "Дезертир - Андрей Валентинов"

Комиссар поставил точку, нахмурился, перечитал протокол, после чего извлек из груды бумаг какой-то листок и долго сверял его с моими показаниями.

– Должен заметить, сударь, – молвил он наконец, – что показания ваши изрядно совпадают с показаниями девицы Тома, равно как с показаниями госпо… гражданина Гара, сержанта Национальной гвардии. Однако же они никак не поясняют и не проясняют таких важных обстоятельств, как нахождение в склепе трупа, э-э-э, гражданки Мишель Араужо, невесты вышеозначенного… гм-м… гражданина Вильбоа, равно как ваше нахождение в подозрительной близости от тела все того же гражданина, равно как многое другое. А посему, сударь, ваши показания никак не изъясняют сие дело.

Я мысленно согласился с усачом, но решил, что пора переходить в наступление.

– Насколько я понял, гражданин комиссар, вышеозначенная гражданка Тома арестована?

– А известно ли вам, сударь, что вопросы в этом месте и за этим столом задаю я? – грозным тоном воззвал гражданин Сименон, но я покачал головой:

– Нет. Уже не вы.

Страшный документ, извлеченный мною из внутреннего кармана камзола, изучался не менее пяти минут. Лицо комиссара побурело, а рука вцепилась в пресс-папье. Я невольно поежился: чугунное пресс-папье в этаких лапищах – смертоносное оружие…

– Но это незаконно, сударь! – с трудом проговорил гражданин Сименон, причем голос его подозрительно дрогнул. – Это вмешательство в криминальное расследование! Мой дед, сударь, самого Картуша ловил! Я, сударь вы мой, лично графиню де ла Мотт арестовывал![23]

– «Всем властям, гражданским и военным», – напомнил я. – Именем Республики, Единой и Неделимой, гражданин Сименон! Первое: гражданку Тома немедленно освободить. Второе: советую забыть вашу прежнюю версию и придумать что-нибудь более правдоподобное.

– Придумать! – комиссар чуть не всхлипнул от огорчения. – Вы думаете, господин… э-э-э… гражданин Шалье, мы тут сказки сочиняем?

Комиссар походил теперь на охотничьего пса, которого оттаскивают от законной добычи. Впрочем, огорчение длилось недолго. Рыжеватые усы шевельнулись.

– При зрелом размышлении… Исходя из вышеизложенного и учитывая нижеследующее… Выходит, сударь, что перед нами не иначе как самоубийство!

– Попытка! – усмехнулся я, мысленно пожелав гражданину Вильбоа всяческого здравия.

– Находясь в черной меланхолии, го… гражданин Вильбоа проникает на территорию указанного кладбища, совершает похищение трупа законноумершей гражданки Араужо, имеющего временное пребывание в мертвецкой оного кладбища, после чего…

– Гражданка Тома, – напомнил я. – Подписывайте ордер.

– А я, представьте, забыла ваш адрес! – гражданка Тома развела руками и растерянно улыбнулась. – Помню, вы говорили про какую-то гостиницу…

Вид у достойного доктора был изрядно встрепанный, словно у попавшего в бурю воробья. Лапландская шапка окончательно сползла на ухо, а вместо двух пуговиц на пальто торчали лишь обрывки ниток.

Я поймал фиакр. Девушка, решительно отведя мою руку, легко взобралась на сиденье и знакомо фыркнула:

– Ну почему даже такие, как вы, все время пытаются намекнуть на женскую неполноценность? Я еще, гражданин Люсон, не инвалид!

Проглотив этот суровый выговор, я пристроился рядом и вопросительно взглянул на гражданку Тома. Та устало вздохнула:

– Улица Старого Жака… Господи, когда же я домой доберусь?

Для гражданки Тома я по-прежнему был Франсуа Люсоном. Причину ее освобождения я объяснил просто: мои показания подтвердили то, в чем девушка напрасно старалась уверить служащих комиссариата.

Фиакр медленно катил по направлению к Сене, и я заметил, что мою спутницу явно клонит в сон.

– Ну и ночь! – она потерла ладонью лицо и наморщила нос. – А все из-за вас, гражданин Люсон!

– Да, мне следовало остаться… – начал я, но девушка покачала головой:

– И ничего вам не следовало! Это мне надо было внимательнее слушать. Мне, между прочим, вначале почти поверили, но потом, естественно, поинтересовались вашим адресом. А я… К сожалению, тот санкюлот, с которым вы говорили, тоже не отличался хорошей памятью. Ну и меня сочли преступницей, а вас – сообщником. Пришлось обживать общую камеру в компании с гражданками воровками и гражданками проститутками. Правда, не без пользы – некоторые их разговоры представляют немалый интерес для медицины…

Она бодрилась, но я видел, что девушка смертельно устала. И немудрено! Фиакр еле-еле полз, а на мои просьбы ехать быстрее гражданин извозчик отвечал что-то невразумительное о ценах на овес. Только через полчаса мы переехали Сену.

– Еще долго! – вздохнула гражданка Тома. – Страшно неудобно, если нет своего экипажа! У моего покойного батюшки была коляска, но по нынешним временам такая роскошь по карману лишь военным поставщикам… Или депутатам Конвента.

Она бросила на меня любопытный взгляд, но я сделал вид, что не расслышал.

– Как я понимаю, ваш отец тоже был врачом?

Она кивнула:

– Александр де Тома, врач Королевской академии. Ну а я просто Тома… К счастью, Республика, избавив меня от приставки «де», дала возможность продолжить то, что делал отец.

– Это вы насчет трупов? – невинно поинтересовался я.

Очки воинственно блеснули.

– Да! Именно насчет трупов, гражданин Люсон! Господи, стоит поговорить с такими, как вы, и я начинаю думать, что во Франции до сих пор действует инквизиция! И вы, наверно, считаете себя образованным человеком?

Я несколько смутился, но атака только началась.

– Великий Везалий умер из-за таких, как вы! Но разве дело в нас, медиках? Из-за дикости и невежества личностей, подобных вам, гражданин Люсон, людей не только неправильно лечат или не лечат вообще, но и хоронят заживо! Отец считал, что каждый пятый покойник становится таковым уже под землей! Если бы вы видели то, что видела я…

Вновь вспомнились жуткие байки, которых я, похоже, в свое время наслушался.

– Некий почтенный горожанин в Марселе, – замогильным голосом начал я, – похоронил супругу в семейном склепе. Через год в склеп вошли, чтобы установить серебряную табличку на гроб, и узрели оный гроб отверстым, а покойницу – лежащей у дверей. Долго, долго мучилась старушка… У вас что, в часовне гальваническая батарея?

Только сейчас я сообразил, что могли означать странные емкости, замеченные мною в глубине мертвецкой.

– Странно, – задумчиво молвила девушка, – а вы, оказывается, что-то понимаете… Да, там гальваническая батарея, очень мощная. Ее соорудил еще отец. Когда я чувствую, что с моим, так сказать, пациентом не все в порядке, я прибегаю к помощи электричества. Кстати, за последний год мне удалось спасти троих. Двое до сих пор живы…