Читать книгу - "Девочка и пёс - Евгений Викторович Донтфа"

Минлу, ободренная его словами, немного успокоилась. Она припомнила как Кит рассказывал о том что его глаз не сможет проткнуть летящая стрела, а сам он может вскипятить целое озеро, что внутри него горит некий практически вечный огонь и что бы жить вечно ему нужен глоток воды, но и без этого он сможет прожить сто двадцать лет. Девушка почувствовала себя лучше. Чтобы Хишен не придумал, с Китом ему не справиться.

— Кроме того, теперь когда его с нами нет, — сказал Талгаро, — нам тем более нужно как можно быстрее попасть в Акануран, ибо сейчас мы единственные на кого может рассчитывать Элен. Кит был её защитником и если он выбыл из строя, наш долг заменить его. Мы должны спасти ребенка, вырвать её из алчных лап верховного претора. Я еще не знаю как нам это сделать, но тем больше резона как можно скорее добраться до столицы, убедиться что с Элен всё в порядке и придумать план для её спасения. На кого ей еще рассчитывать кроме нас?

Талгаро говорил очень спокойно и всё же с глубоким затаенным чувством. Девушка внимательно поглядела на него.

— Ты прав, — тихо сказала она. — Мы нужны Элен.

К ним приблизилась Тайвира. Она часто с тревогой поглядывала на запад, туда откуда они приехали.

— Нам лучше поторопиться, — проговорила она. — Разбойники могут попытаться догнать нас.

— Погони не будет, — уверенно сказал Талгаро. — Хишен поклялся черным крестом Вааля и пролитой кровью братьев. Он не станет нарушать эту святую для лихих людей клятву, разбойники просто не поймут и не примут этого. Да и вряд ли мы представляем такую уж большую ценность для мивара. К тому же не сомневаюсь, что следующие несколько часов он будет исключительно занят истязаниями этого молодого человека.

Тайвира вздрогнула.

Минлу с любопытством наблюдала за ней.

— Почему он сделал это? — Спросила она. — Он влюблен в тебя?

Дочь купца холодно поглядела на неё.

— Понятия не имею. Он такой же лиходей и душегуб, как и прочие. К тому же вы здесь тоже благодаря ему. По-твоему в тебя и лоя он тоже влюблен?

— В начале он намеревался ехать вместе с тобою и видимо взять с собой в качестве заложника мивара, — словно размышляя вслух, проговорил Талгаро, — однако затем, когда мивар наотрез отказался, даже готовый тут же и умереть, и потом предложил отпустить только тебя, этот молодой разбойник сразу же, не моргнув глазом, согласился, хотя конечно понимал что в этом случае оставляет себя в полной власти Хишена.

— И что? — Неприязненно осведомилась Тайвира.

Лоя пожал плечами.

— Не знаю. Но по моему разумению так легко и быстро пожертвовать своей жизнью возможно только под влиянием какого-то большого сильного чувства.

Ничего не ответив, Тайвира развернула коня и, ударив пятками в его бока, поскакала по широкому тракту на восток.

Минлу поглядела на лоя. Она вдруг припомнила его сказочное пение. И еще странные слова «айнлима монли», и ещё молнии, сверкнувшие на лапах Кита, и ей очень захотелось обо всём этом поговорить. Но Талгаро сказал:

— Да, лучше поспешить. Верховный претор жуткий человек и мы должны вызволить Элен из его плена как можно скорее. К тому же она возможно знает как помочь Киту.

Талгаро кажется нисколько не сомневался, что им удастся вырвать девочку из власти алчных судей и это немного ободряло Минлу. Сама она подобной уверенности не испытывала, с трудом себе представляя как двое таких бродяжек как лоя и она смогут проникнуть во дворец верховного претора Агрона, выкрасть девочку и затем ещё уйти от неминуемого преследования всей судебной гвардии королевства.

Не сказав больше друг другу ни слова, они поехали вслед за Тайвирой.

89

Тайвира, то и дело подстегивая коня, как безумная, словно и правда пыталась уйти от погони, летела вперед. Но вместо страшных диких разбойников, её преследовали неудобные, неуютные мысли.

Что теперь будет с Сойвином? Что Хишен сделает с ним? Это не важно, это абсолютно не важно, уверял её голос, который вроде бы был её глубинной сущностью, её сокровенным «Я», той внутренней осознанной реальностью, которая всегда была на её стороне, с самого рождения готовая утешать и поддерживать её. Этот человек ничего не значит и его поступки случайны и неразумны, стихийны и бессмысленны и уж конечно не следует искать в них того сильного глубокого чувства, о котором говорил этот неприятный лоя.

А еще были эти 14 человек оставшиеся в подвалах Цитадели, голые, избитые, оголодавшие, уставшие, потерянные и подавленные. Она и её отец были последней надеждой для них. Но когда разбойники подвели к ней коня, она даже не вспомнила о них. Она лишь думала о своём спасении, об освобождении, которое неожиданным счастьем буквально вылетело на неё из толпы этих ужасных, кровожадных, жестоких людей и схватило за горло, мешая дышать и застилая глаза. И садясь на коня, она боялась лишний раз моргнуть, чтобы только не вспугнуть это нежданное счастье. И да, она боялась подумать о ком-то еще кроме себя, чтобы эти мысли не помешали ей, не остановили её. И всё правильно, убеждал её голос, ты ничего не должна этим людям. Каждый из них, выбирая работу в караване, прекрасно знал на что идёт и чем рискует.

Но Сойвин, зачем он это сделал? И в последний момент он даже не повернулся, не поглядел в её сторону, чтобы хотя бы взглядом попытаться всё объяснить. Она бы поняла, она бы услышала. Но может и нечего было объяснять. Он как животное, не сознавал мотивов и причин собственных поступков. Ведь всё-таки он разбойник, убийца и негодяй, живущий лишь потаканием своим сиюминутным желаниям и вожделениям. И она ничего не должна, ничем не обязана ему.

Теперь ей хотелось только одного, как можно быстрее оказаться в Акануране, в доме своего отца, в своей милой уютной комнате на втором этаже, куда по вечерам светит добрый умиротворенный свет красного закатного солнца. Она залезет на свою широкую кровать, спрячется под легким пуховым одеялом и все эти гроанбургские злоключения и переживания окажутся просто дурным сном. Просто сном.

90

Как только всадники исчезли из виду, Сойвин отпустил голову мивара, слез с него и отошел в сторону. Хишен не спеша поднялся с земли, отряхнул свой великолепный камзол и штаны и как бы в некой задумчивости огляделся по сторонам. На Расплатной площади царила гробовая тишина. Основная масса людей теперь окружала широким полукольцом место, где стоял