Читать книгу - "Дорога шамана - Робин Хобб"

— Тогда следуй за мной, — сказал Девара. — Я покажу тебе дорогу.

Он поднял руку и, как мне показалось, прикоснулся к своим губам, а потом на мгновение замер, и свет факела высветил его орлиный профиль на фоне ночи.

А потом он шагнул в пропасть.

Потрясенный, я наблюдал за его падением, вернее, за летящим вниз светом факела, который держал в своих ладонях ветер, устремившийся вслед за ним. На протяжении нескольких ударов сердца я видел сияние факела, а потом он превратился в едва различимую блестящую точку. Девара пропал.

Я стоял один на краю уступа, и меня со всех сторон окружала черная ночь. Ветер, пропитанный теплом и ароматом костра, толкал меня в спину — настойчиво, но не слишком сильно-к самому краю обрыва. Я не могу объяснить, как сделал этот шаг, просто Девара медленно привел меня в свой мир, наделив своей верой и образом мыслей. То, что показалось бы мне абсолютно немыслимым всего месяц назад, теперь представлялось единственно возможным. Лучше упасть и разбиться насмерть, чем позволить другим назвать меня трусом. Я шагнул в пропасть.

И начал падать. Я не кричал, я вообще не издал ни единого звука, только ветер с ревом налетал и рвал мою потрепанную одежду. Вряд ли я смогу теперь сказать, как долго продолжалось падение, но наконец мои ноги ударились обо что-то жесткое и колени подогнулись. Я принялся дико размахивать руками, скорее пытаясь взлететь, чем сохранить равновесие. В темноте чья-то рука схватила меня за рубашку и куда-то потянула. Голос, который не принадлежал Девара, промолвил: — Ты прошел первые ворота. Открой рот. Я подчинился.

В тот же миг во рту у меня оказалось что-то маленькое, плоское и очень жесткое. Сперва я не почувствовал никакого вкуса, а затем слюна смочила диковинный предмет, и я ощутил горечь. Она была такой невыносимой, что мне казалось, будто я улавливаю ее аромат. Слюна наполнила рот, из носа потекло. А в следующую секунду я услышал вкус, в ушах у меня звенело, кожа покрылась мурашками. Меня коснулся мрак и начал сдавливать со всех сторон. Неожиданно я понял, что эта абсолютная тьма рождена отнюдь не отсутствием света, что она пришла, дабы заполнить все пространство вокруг, включая и то, где находился я.

Рука, державшая за рубашку, потянула меня, и я, спотыкаясь, сделал несколько шагов вперед. И каким-то непостижимым образом вышел из мрака в другой мир, где меня окутал свет и сладкий запах горящего факела. Я попробовал свет на вкус и услышал запах факела. Я знал, что Девара где-то рядом, но не видел его. Я вообще не видел ничего, кроме окружавшего меня равномерного голубого цвета, однако все мои чувства были обострены до предела.

— Открой рот, — сказал мне бог. И снова я подчинился.

Я почувствовал во рту пальцы, которые вынули лягушку. Человек, запах которого мог принадлежать только Девара, положил лягушку в пламя факела, и оно превратилось в крошечный костер, разведенный в очаге, окруженном семью плоскими черными камнями. Лягушка с шипением горела, посылая в воздух тонкие нити огненно-красного сладкого дыма. В следующее мгновение человек подтолкнул мою голову вперед, и я наклонился на огнем, вдыхая его аромат. Дым ел глаза, и я их закрыл.

А потом закрыл еще раз.

Но пейзаж, появившийся перед моим взором за секунду до этого, не исчез. Я не мог отгородиться от этого мира, потому что он жил во мне. Мы находились на крутом склоне холма. Нас окружали гигантские деревья, их кроны почти не пропускали света, а земля была сплошь покрыта толстым многовековым ковром из листьев. Сверху падали капли росы, мимо, не обращая на нас внимания, скользнула толстая желтая змея. Воздух здесь был прохладным и влажным, а еще сладким и полным жизни.

— Это иллюзия, — проговорил я, обращаясь к Девара, который стоял рядом со мной в этом сумеречном мире.

Я знал, что это он, хотя он оказался на несколько футов выше меня, а на плечах красовалась голова ястреба.

— Герниец! — Он выплюнул это слово, словно оно жгло ему рот. — Это ты здесь не настоящий. Не оскорбляй охотничьи угодья Решамеля своим недоверием. Убирайся.

— Нет, — взмолился я. — Нет. Позвольте мне остаться. Позвольте быть здесь настоящим.

Он посмотрел на меня, его круглые ястребиные глаза отливали расплавленным золотом, а острый клюв, казалось, был выточен из топаза. Черные ногти походили на кривые когти. Я знал, что если он захочет, то без труда может пронзить мне грудь и вырвать сердце. Но он ждал, давая мне время подумать.

Неожиданно я понял, какие слова должен произнести.

— Я буду мужчиной. Я буду воином. Я буду кидона. Где-то в глубине души я испытал стыд за то, что сам, по собственной воле, отказался от своего происхождения, пожелав стать дикарем. А потом словно лопнул мыльный пузырь, и моя прошлая жизнь перестала иметь для меня значение. Я стал кидона.

Мы путешествовали по самым невероятным местам этого удивительного мира. Не знаю, сколько прошло времени, и одновременно мне это известно. По большей части я не могу воспроизвести, что мы видели, делали или о чем говорили. Так пытаешься вспомнить сон, когда окончательно проснулся. Однако до сих пор иногда, вдруг уловив упругий аромат или услышав далекий гул водопада, я вновь на короткое мгновение оказываюсь в том мире и том времени. Меня, помню, совершенно не удивлял облик Девара, оставшегося полуястребом-получеловеком, я иногда скакал верхом на лошади с двумя головами — одна, с жесткой пышной гривой, принадлежала Кикше, а другая — моему Гордецу. Мои воспоминания отчетливы, будто высвечены яркой вспышкой, но тут же исчезают, словно круги на воде. Порой я просыпаюсь, исполненный печали оттого, что даже во сне не могу вернуться в тот мир.

В моей памяти остался четкий след лишь одного переживания. Были сумерки, не ночь и не день, словно это место знало только призрачный свет. Мы с Девара стояли на голой скале темно-синего цвета. Именно сюда мы с ним все время и стремились. Лес на крутых склонах холмов у нас за спиной представлялся мне хранителем, наблюдавшим за нами. Впереди простиралась пропасть, а на дне ее, словно диковинные крепости или церкви, посвященные безумному богу, высились стройные каменные башни, созданные никогда не утихающим ветром, который украсил их спиралями и наростами — так опытный мастер-краснодеревщик вытачивает изящную ножку для стула. Из пропасти перед нами высились синие шпили, отчего складывалось впечатление, будто мы стоим на краю каменного леса. Вдалеке я заметил раскачивающиеся подвесные мосты, соединявшие вершины башен, — не слишком надежные тропы над пропастью.

— Вон там ты видишь дом, ставший воплощением мечтаний моего народа, — прокричал Девара, стараясь перекрыть завывания ветра, пропитанного изысканными ароматами. — Чтобы туда попасть, нужно сначала совершить прыжок, а потом одолеть шесть мостов, созданных из душ моих умерших соплеменников. Все, что когда-то являлось сущностью кидона, стало частичкой этих переправ. Тот, кто пройдет по ним, докажет нашим богам, что он истинный кидона.

Это никогда не было легким делом и требовало огромной храбрости, но мы смелый народ. И мы знали, что за Переправой Шамана находится наша родина, место, где возникли из небытия наши души, дом нашей мечты, куда в конце концов наши души возвращаются. Умерло много поколений с тех пор, как кому-нибудь из нас удалось завершить это путешествие. У нас украли мост. Пятнистые захватили переправу и не подпускают к ней ни одного из нас.