Читать книгу - "Охотники за костями. Том 2 - Стивен Эриксон"

Чаур держал младенца так, будто собирался покачать на колене, но Баратол положил руку на его мощное запястье и покачал головой.

– Маловата она для этого. Держи аккуратней, Чаур, не то сломаешь ей что-нибудь.

Тот ответил ему широкой улыбкой и продолжил качать спелёнатого младенца.

Баратол Мехар откинулся на спинку стула и вытянул ноги, на миг прикрыл глаза, демонстративно не слушая криков из соседней комнаты, где эта женщина, Скиллара, отбивалась от объединённого фронта Л'орика, Нуллисс, Филиада и Урданом: все они требовали, чтобы она приняла ребёнка, ибо это – «ответственность матери», «долг матери» и ещё тьма выражений, призванных вызвать чувство вины. Эти слова они швыряли в Скиллару, словно камни. Баратол не мог припомнить, когда в последний раз жители деревни проявляли в чём-либо подобное рвение. Конечно, на этот раз добродетель далась им легко, поскольку самим ничего не стоила.

Кузнец почувствовал даже некоторое восхищение перед этой женщиной. Дети и вправду тяжёлое бремя, а поскольку это дитя, очевидно, не было плодом любви, отторжение Скиллары волне можно было понять. С другой стороны, пыл сограждан вызывал у него отвращение и смутное омерзение.

Хэйрит, безмолвно наблюдавшая за перепалкой, где стояла койка Скиллары, появилась в главном зале. Старая женщина покачала головой.

– Идиоты. Напыщенные болваны, трепачи! Только послушай, сколько благочестия, Баратол! Будто в этом ребёнке переродился сам Император!

– Упаси боги, – пробормотал кузнец.

– У Джессы – её дом последний на восточной дороге – двухлетний малец с усохшими ножками, не жилец. Она не откажется от такого подарка, и все это знают.

Баратол рассеянно кивнул, голова его была занята другими мыслями.

– Есть ещё, кстати, Джесса, которая живёт на втором этаже старого дома комиссионера, только у неё-то молока уж лет пятнадцать, как нет. Но из неё выйдет хорошая мать, а орущее дитя могло бы заглушить причитания взрослых в этой деревне. Поручить её обеим Джессам, и дело с концом.

– Всё дело в Л'орике, – сказал Баратол.

– А что такое?

– Л'орик так пылает праведностью, что обожжёшься, чуть тронь. Или, скорее, сжигает всё, чего ни коснётся.

– Это ведь не его дело, верно?

– Такие, как он, всегда лезут в чужие дела, Хэйрит.

Старуха подтащила стул и села напротив кузнеца. Прищурив глаза, она разглядывала его лицо.

– Как долго собираешься ждать? – спросила она.

– Пока этот парень, Резчик, не окрепнет для дальней дороги, – ответил Баратол и потёр лицо. – Слава богам, мы выпили весь ром. Я и забыл, как от него кишки крутит.

– Это всё Л'орик, да?

Он поднял брови.

– Его появление не просто обожгло тебя. Испепелило, Баратол. Видать, ты в прошлом нагрешил, – она фыркнула, – будто это чем-то отличает тебя от нас. Но думал, что сможешь прятаться здесь вечно, а теперь знаешь, что этому не бывать. Если, конечно, – её глаза превратились в щёлочки, – не убьёшь Л'орика.

Кузнец бросил взгляд на Чаура, кривлявшегося и сюсюкавшего с младенцем, который в ответ довольно пускал пузыри, даже не подозревая, до чего омерзительно уродливое лицо нависло над ним. Баратол вздохнул:

– Я не хочу никого убивать, Хэйрит.

– Значит, пойдёшь с этими людьми?

– До побережья точно.

– Как только Л'орик разнесёт вести, снова начнётся охота. Ты доберёшься до побережья и сядешь на первый же корабль с этого проклятого континента, вот как ты поступишь. Конечно, я буду скучать. Ты единственный в этом городе, у кого есть хоть капля мозгов. Но, видит Худ, ничто не длится вечно.

Оба подняли глаза на вошедшего Л'орика. Высший маг побагровел от недоумения.

– Я просто не понимаю, – сказал он.

– Не твоего ума дело, – пробурчал Баратол.

– Вот до чего докатилась цивилизация, – ответил чародей, скрестив руки на груди и уставившись на кузнеца.

– Всё верно понимаешь, – Баратол подтянул ноги и встал. – Не припоминаю, чтоб Скиллара приглашала тебя лезть в свою жизнь.

– Я беспокоюсь за ребёнка.

Кузнец направился в соседнюю комнату.

– Ничего подобного. Ты одержим приличиями. Как ты сам их видишь. И считаешь, что остальные должны перед этим твоим видением склониться. Только Скиллару ты не впечатлил. Она слишком умна, чтоб впечатляться.

Войдя в комнату, Баратол сграбастал Нуллисс за шиворот туники.

– Ты, – прорычал он, – и все остальные. Вон!

Он выставил старую семачку, которая плевалась и осыпала его проклятьями, за дверь, а потом встал у притолоки, глядя, как остальные толкаются, пытаясь поскорей сбежать.

Через секунду Баратол и Скиллара остались наедине. Кузнец взглянул ей в лицо.

– Как твоя рана?

Женщина нахмурилась:

– Та, от которой у меня рука висит плетью, или та, от которой мне до конца жизни ходить в раскоряку?

– Плечо. Сомневаюсь, что ходить в раскоряку ты будешь вечно.

– Тебе-то откуда знать?

Он пожал плечами.

– Каждая женщина в этом селении родила если не одного, так троих, и все ходят нормально.

Скиллара бросила на него подозрительный взгляд.

– Ты тот, кого зовут Баратол. Кузнец.

– Да.

– Посадник этой выгребной ямы, которую почему-то зовут деревней.

– Посадник? Не думаю, что нам тут положен посадник. Нет, просто самый крепкий и злобный из жителей, что многие переоценивают.

– Л'орик говорит, ты предал Арэн. Что ты в ответе за тысячи смертей, когда т'лан имассы обрушились на восставших.

– У всех бывали плохие дни, Скиллара.

Она рассмеялась. Довольно злобно.

– Ну, спасибо, что выставил этих дураков. Если только ты не пришёл продолжить их дело.

Баратол покачал головой:

– У меня есть вопросы насчёт твоих друзей и спутников. Т'лан имассы напали на вас не просто так, вероятно, их целью было похищение Фелисин Младшей.