Читать книгу - "Покоритесь воле Ночи - Глен Кук"

И возможно, не только они, – возможно, кое-кто еще, ответственный за закон и порядок, получает свою долю.

Хект бросил сердитый взгляд в сторону дэвского квартала. Хотя злился он скорее на себя самого, потому что не предусмотрел такого развития событий.

Что еще так способствует перераспределению богатств, как не новый способ убивать? Хотя обращение с огненным порошком требует умения.

– Когда же пушки и огненный порошок попадут в руки к нашим врагам? – спросил весьма умелый Кейт Рук.

– Дайте-ка угадаю. – Теперь в Хекте заговорила ехидная половина. – Как только кто-нибудь выведет пристойную формулу?

– Если так, – фыркнув, заявил Рук, – нас бы уже осаждали разные мерзавцы с пушками. Формула всем прекрасно известна. Ее знает любой бротский аптекарь или алхимик. Но они не знают, как собрать воедино нужные части. Я бы вот подослал к Крулику и Снейгону надежного человека, пусть сидит там постоянно, днем и ночью. Такого, чтоб в случае чего спокойно перерезал кому надо глотку. Такого, кому не хватит ума нахватать взяток, которые ему, конечно же, будут совать.

Главнокомандующему не очень-то хотелось прибегать к таким методам, но опасность он осознавал. Те, кто мечтает разбогатеть, и притом быстро, с удовольствием продадут опаснейшее оружие самым заклятым врагам своей же собственной страны. Тот факт, что оружие потом применят против них самих, от их внимания загадочным образом ускользает.

У руннов было тайное смертоносное оружие, называлось оно нефрон. Эту густую субстанцию никто не мог потушить, пока она не выгорит сама. Руннские купцы отказывались торговать формулой, но охотно продавали сам нефрон всем подряд – даже ша-луг, которые потом использовали его против Восточной Империи.

Человеческий умишко не способен соблюсти обязательство и отказаться от денег. Даже если в результате проданным тобой оружием убивают твоих же соседей.

– Эй, Пайп, ты куда пропал?

– Что, Пинкус?

– Ушел в себя и там потерялся.

– Там, Пинкус, не так много всего, чтобы потеряться. Я тебя уже много лет знаю, ты наверняка отыскал лучший кабак в этом городе. И уж точно прекрасно знаешь, что творится на теневой стороне Брота.

Горт взмахнул руками, будто бы взвешивал что-то на невидимых весах (или хватал девицу за грудь).

– Так. Стараюсь. Но на самом-то деле достаточно просто пускать пыль в глаза, лишь бы сенат был доволен.

– Тебе главное, чтоб доволен был Бронт Донето. Да еще старики-церковники. А на стариков-градоначальников плевать.

– Это в общем-то одни и те же люди, – пожал плечами Горт.

– Что-то они тебя измотали, как я погляжу.

– Почему ты так решил? – снова пожал плечами Пинкус.

– Даже гадостей про них не говоришь.

– К регулярной кормежке быстро привыкаешь.

Хект неискренне усмехнулся.

– А с этим ты что намерен делать? – Он махнул рукой в сторону воронки.

– Раздобуду лопату и закопаю. Но ты, видимо, нечто другое имел в виду.

– Другое. – Пайпер улыбнулся – вот они, Гортовы замашки.

– Притащу старых перечников из коллегии – пусть себя покажут. Прекрасная для них возможность распушить хвост. У этих старикашек самомнение будь здоров. Решат, что это несчастный случай, – возьмусь за лопату. Скажут, что кто-то устроил светопреставление нарочно, – выслежу гада и притащу за шкирку, а он пусть умоляет не отдавать его Бруглиони.

– Прекрасно устроился, Пинкус. Загляни как-нибудь вечерком в особняк к принципату Делари. Я тебе из Альтен-Вайнберга с полдюжины бутылок белого привез.

– Ого, это ты хорошо придумал.

– Твоя правда. Но только предупреждаю: к такому вину ты не привык.

– Чýдно. Слышал, сама императрица удостоила тебя аудиенции.

– Да. Работу предлагала.

– Ну и дела! Ты, видать, отказался.

– Отказался. Неохота начинать все сначала с очередной толпой чокнутых старикашек, только и ждущих случая вставить мне палки в колеса.

– Твой цинизм, Пайп, расцвел пышным цветом. Ты обещал над этим поработать.

– Работаю. Каждый день, как молитвы прочту.

– Не особенно обнадеживает. Я тебя хоть раз за молитвой застал? Что-то не припомню.

– Тебе недостает хитрости и сноровки: я стараюсь, чтоб эти дела дальше меня и господа бога не шли.

– Да мне уже и плевать, – усмехнулся Горт. – Мой-то господь бог вот уже как пять сотен лет в загуле, и на разборки смертных у него времени нет.

Хект прекрасно понимал Гортову позицию, но у него самого никак не получалось выказывать богу подобное пренебрежение. Кем бы ни был этот самый бог.

– Что твой начальничек поделывает? – осведомился Пайпер.

– В каком смысле?

– После смерти Бонифация какую изберет сторону? Надеюсь, не поставит нас с тобой в затруднительное положение.

– Ты собираешься проследить за выполнением сделки, заключенной с Вискесментом?

– Я дал клятву.

– И городской полк, во всем нашем несметном множестве, благословят усмирить бунтовщиков.

– Тебе не справиться. Стоит Кройсу или Кастелле свистнуть, сюда на следующий же день притопают шесть тысяч закаленных патриарших воинов. Через неделю их будет пятнадцать тысяч. Следующий патриарх уже определен.

– Спокойно, Пайп. Зачем сразу кипятиться?

– Просто хотел растолковать тебе свою позицию.

– Считай, растолковал. Но всеобщую любовь ты вряд ли завоюешь.

– Поступлю, как должно.

– Сдаюсь. Через сотню лет какое все это будет иметь значение?

Можно было продолжать в том же духе и дальше, но Хект не видел смысла. Заставить Пинкуса подумать и на неделю вперед – и то целая история.

– Расскажи-ка о своих похождениях в Коннеке, – попросил Горт, – как ты там богов прихлопывал. И про Альтен-Вайнберг. Каково оно?

– Аудиенция у императрицы получилась занятная. Свадьба длилась долго, было скучно и жарко. Перестарались они.

– Вот дерьмо! А Катрин все такая же красотка, как тогда в Племенце?

– Время обошлось с ней немилосердно. Трон Граальской Империи – суровый учитель.

– Она себе усложнила жизнь, переметнувшись на другую сторону в извечной склоке императора с церковью.

– Это сыграло немалую роль. Да и Джейм ситуацию не улучшил.

– Совсем не прекрасный и могучий герой?

– Не могучий, но определенно прекрасный – в южном духе. И проявил себя при Лос-Навас-Де-Лос-Фантас. Так говорят. Только вот норов – как у нашего бывшего приятеля епископа Серифса.