Читать книгу - "Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков"

Баррелий был в курсе, что при стрельбе из блитц-жезла расстояние до жертвы играет важную роль. Молния редко била в ту точку, куда был направлен жезл, и уже в десяти шагах от цели шансы попасть в нее сильно уменьшались. Поэтому курсору пришлось сначала приблизиться к ван Бьеру, чтобы при любом отклонении молнии она угодила в него. А куда угодила, значения не имело. В отличие от стрелы, что могла и убить, и ранить, молния почти всегда разила наверняка, что в грудь, что в пятку. И почти всегда убивала, если речь шла о боевом блитц-жезле, а не о церемониальном.

Не желая испытать на себе ярость Громовержца, кригариец подхватил валяющийся под ногами, гнилой поддон из-под кирпичей и швырнул его в курсора. И сделал это очень вовремя. Молния ударила в летящий поддон, расщепила и подожгла ее, но до ван Бьера не достала. А он, дабы не нарваться на второй выстрел, подскочил к курсору, схватился за блитц-жезл и рванул тот у него из рук, собираясь обезоружить противника.

И тут случилось непредвиденное: из жезла ударила вторая молния и угодила точно в голову своему заклинателю!

Баррелий знал, каково оно, когда тебя жгут молниями. Он испытал это на собственной шкуре, посидев одно время в подвалах Капитула по подложному обвинению. Но блитц-жезлы, которыми его пытали, сверкали и жглись слабее того, под чей удар он сейчас угодил. Но если монах испытал не себе лишь отголоски «божьей благодати», то курсора она ошарашила в полной мере.

Сила Громовержца отбросила противников друг от друга и уронила наземь. Однако ван Бьер пережил лишь кратковременные спазмы и боль. Тогда как заклинатель молний оцепенел в скрюченной позе, а от его головы, на которой сгорели волосы и почернела кожа, шел дым. И все же монах не забыл, что на выходе из подворотни его ждет еще один храмовник. Поэтому он вскочил на ноги так быстро, как только смог, дабы встретить врага стоя, а не на земле…

…И только теперь обнаружил, что держит в руке отобранный у курсора блитц-жезл!

О том, чтобы выстрелить из него, не могло идти и речи – на такие чудеса кригариец был не способен. Но выбрасывать жезл он тоже не собирался, поскольку не успел подобрать меч, а эту штуковину можно было использовать в качестве дубинки.

Приготовившись к драке, ван Бьер принял боевую стойку, но его ожидал новый сюрприз.

Увидев нацеленный на него блитц-жезл, враг остановился так резко, что едва не упал. А затем попятился от кригарийца, и пятился до тех пор, пока в конце концов не перешел на бег и не выскочил из подворотни. После чего, отбежав подальше, снова взялся трубить в горн, призывая сюда подкрепление.

– Ты глянь, какое полезное дерьмо! – подивился монах, уважительно посмотрев на свой трофей. Непонятно, правда, к кому он обращался. Бестии уже и след простыл, а те, кто остался в подворотне, не могли ни слышать его, ни ответить ему.

Подобрав с земли свое оружие, Баррелий прихватил заодно блитц-жезл и наконец-то опять вырвался на улицу.

Он не знал, куда лучше всего убегать – подмога горнисту могла прибыть отовсюду. Поэтому монах не мудрствуя лукаво помчался в сторону, противоположную той, куда отбежал храмовник. Который – вот же сукин сын! – не оставил его в покое. И пустился за ван Бьером, держась от него на безопасном расстоянии и продолжая дуть в горн.

Драпать с сигнальщиком на хвосте было рискованно – еще немного, и за кригарийцем начнут охоту стражники и храмовники всего города. Поэтому он, поплутав по улочкам и не сумев оторваться от погони, просто остановился за очередным углом и замер в ожидании.

И когда вскоре за тот же угол завернул горнист, его постигла весьма неприятная неожиданность.

Храмовник был, видимо, уверен в том, что преступник чешет от него во все лопатки, и, приближаясь к повороту, даже не притормозил. И потому как бежал, так и налетел с разбегу лбом на набалдашник кригарийского меча.

Этот дозорный оказался не столь крепким, как его товарищ. Получив по лбу, он распластался в уличной пыли и вмиг утратил желание не только трубить, но и бегать. А Баррелий растоптал вдобавок ногой его сигнальный рог, превратив тот в обломки. На всякий случай. Затем чтобы кому-то из добропорядочных горожан – а эта стычка произошла на глазах дюжины свидетелей, – не вздумалось помочь властям и подуть в горн вместо храмовника.

– Проклятый город! – процедил сквозь зубы монах, убегая с места своего очередного преступления. – Проклятые курсоры! Проклятые храмовники! Проклятые Вездесущие! Проклятые бахоры! Проклятый Вирам-из-Канжира! Проклятый щенок проклятого гранд-канцлера!.. – И, немного подумав, включил в этот список проклятых последнее имя: – Проклятый я, что позволил втянуть себя в это дерьмо! Которое, готов поспорить, еще только начинает валиться мне на голову из Большой Небесной Задницы!..