Читать книгу - "Восход солнца - Эрин Хантер"

Остролистая беспокойно ворочалась в своем неуютном гнездышке под корнями дерева. Лежавший рядом с ней Львиносвет крепко спал, но уши и хвост у него подергивались, словно молодому воину снились плохие сны. Но по крайней мере, он спал! А вот Остролистая никак не могла уснуть в такой близости от Гремящей тропы. Даже ночью тут носились чудища, кричали Двуногие и лаяли собаки.

«В жизни не видела такого шумного места! Ума не приложу, как ручные киски могут тут жить?»

Она снова заворочалась на сухих листьях. Бли­же к рассвету Остролистая все-таки провалилась в тревожный сон, но почти сразу же проснулась, потому что Львиносвет зашуршал листвой, выби­раясь наружу. Широко зевая, Остролистая вылезла следом за ним.

Оранжевый свет, горевший в небе над терри­торией Двуногих, сменился бледными предрас­светными сумерками. Крыши палаток Двуногих четко вырисовывались на фоне светлеющего неба. Холодный ветер свистел над землей, трава была покрыта инеем. Ежевика и остальные па­трульные молча смотрели в сторону территории Двуногих.

—  Нужно вернуться туда, — начал Ежеви­ка, — и поискать кота, которого мы повстречали прошлой ночью. Я хочу знать, о чем он говорил вчера.

—  Мне показалось, здешние коты не жалуют чу­жаков, — настороженно пошевелила усами Ореш­ница.

Березовик ободряюще дотронулся носом до ее уха.

—  Нас много, так что нам хилые котишки не страшны!

Остролистая быстро переглянулась с братом.

—  Я думаю, мы вышли на след Сола, — проры­чал Львиносвет, терзая когтями траву. — Клянусь самой жирной полевкой из кучи, что это из-за него вчерашний кот так нас испугался!

Остролистая кивнула. Любопытство придало ей храбрости, и она уверенно побежала следом за Ежевикой через участок травы к просвету между гнездами Двуногих. Ее соплеменники ни на шаг не отставали от них, все шли с поднятыми хвоста­ми и гордо поднятыми головами.

«Мы коты-воители!Мы не должны никого боять­ся!»

Ветерок усилился, превратившись в холодный режущий ветер, воющий в глубоких ущельях меж­ду краснокаменными домами. Здесь было так тем­но, что коты с трудом разбирали дорогу, а слабые лучи солнца не могли растопить лед, стянувший лужи вдоль Гремящей тропы.

— Пить хочу! — проскулила Остролистая. — У меня язык стал шершавый, как мышиная шерстка!

Когда Ежевика в очередной раз остановился, иобы принюхаться, она присела возле лужи и лизнула языком лед, наслаждаясь его покалываю­щей свежестью.

—  Идем, — скомандовал глашатай. — Сюда.

Остролистая хотела вскочить, но тут же со сдавленным писком съежилась на земле. Оказалось, что язык у нее примерз ко льду, и малейшая попытка оторвать его вызывала острую боль.

—  Что случилось? — крикнул Львиносвет.

—  Ой... Яжык! — с трудом выговорила Остролистая. — Он... приклеился.

Львиносвет сдержанно хихикнул. Подбежав­ший Березовик наклонился к Остролистой, чтобы получше рассмотреть ее беду, и она с трудом пода­вила раздражение, заметив веселые искорки в его глазах.

—  Это де хмехно! — промычала она настоль­ко отчетливо, насколько позволял примерзший язык.

—  Отойдите, — раздался за ее спиной спокой­ный голос Бурого. — Дайте-ка взглянуть. — На­клонившись, он аккуратно отодвинул в сторону Березовика и осмотрел Остролистую. — Так и есть, язык примерз, — сказал он, и Остролистая поняла, что старший воин едва удерживается от смеха. — Думаю, придется обломать лед вокруг твоего языка. Только тебе придется нести льдин­ку на языке, пока она не растает.

—  Чудесная мысль! — прыснула Орешница. — Ты только что открыл новый способ приносить воду старейшинам!

Ощетинившись от злости, Остролистая снова попыталась оторвать язык, но лишь заскулила от боли.

—  Ой, бойно, бойно! Хделайте зе хто-ни- будь!

Она представила, как лежит на земле с высуну­тым языком и невольно прыснула со смеху.

«Звездное племя, до чего же потешно, я навер­ное, выгляжу!»

—  Остролистая! — бросился к ней Ежевика. Смех плясал в его янтарных глазах, но голос был ласков, и он участливо дотронулся носом до ее уха. — Дыши изо всех сил. Лед совсем тонкий, ты растопишь его своим дыханием.

Улегшись рядом с ней, Ежевика набрал поболь­ше воздуха и выдохнул на кусочек льда, к которо­му примерзла Остролистая. Неожиданное тепло разлилось по телу Остролистой.

«Как все-таки хорошо, когда кто-то о тебе за­ботится!»

Но это слабое тепло тут же сменилось холодом, когда Ежевика добавил:

—  Ты вылитая мать! Она тоже вечно всюду за­стревала и попадала в дурацкие положения.

«Никакая она мне не мать!»

Остролистая шумно выдохнула, а потом снова пошевелила языком и со стоном облегчения отле­пила его ото льда. На замерзшей луже появилась крошечная лунка, продышанная горячим дыхани­ем Ежевики. Но Остролистая не собиралась благо­дарить глашатая за помощь. Он ей не отец — и во­обще никто!

—  Вот и хорошо, — буркнула она, вставая. — Все в порядке. Давайте...

Низкое рычание, раздавшееся за ее спиной, не позволило ей договорить. Все обернулись.

На другой стороне Гремящей тропы, в нескольких лисьих прыжках от них, стояла целая стая собак. Их было пятеро, все разного роста и размера — от маленькой бурой жесткошерстной собачонки до огромной черной с рыжими подпалинами псины. Но в глазах всех пятерых горела одна и та же свирепая ненависть.

—  О, нет... — услышала Остролистая сдавлен­ный вскрик Орешницы.

— Назад, — спокойно и твердо скомандовал Ежевика. — Ни в коем случае не бегите и не пово­рачивайтесь к ним спиной.

От страха у Остролистой лапы примерзли к земле, причем гораздо крепче, чем язык ко льду лужи. Она просто не могла пошевелиться. Слиш­ком живо она представляла, как огромные собачьи клыки вонзятся в ее шкуру, как кровь хлынет из раны и...

Она пошатнулась от резкого тычка Львино­света.

—  Шевелись! — зло прошипел брат.

Внезапно она почувствовала, что снова может двигаться. Все инстинкты приказывали ей повер­нуться и бежать, но она заставила себя медленно, шажок за шажком, двинуться прочь от стаи собак.

Черный с рыжими подпалинами пес разинул огромную пасть, демонстрируя два ряда острых желтых клыков. Угрожающее рычание исторглось из его глотки.

«Осталось совсем немного. Только бы пройти территорию Двуногих, а там мы заберемся на де­ревья».