Читать книгу - "Ничего личного - Дмитрий Бондарь"

Старики обняли нас поочередно и Воронов, так и оставшийся самым "заводным", начал нам петь дифирамбы: и дело мы делаем великое, и трудно было ожидать такого от двух мальчишек, и теперь‑то он видит, что молодому поколению все по плечу. Говорил долго, витиевато и напыщенно — наверное, долго готовился.

Павлов посмеивался и поощрительно хлопал меня по плечу. Захар сидел красный как рак — так его не хвалили еще никогда в жизни.

— Ладно, Геннадий Иваныч, прекращай молодежь развращать, а то еще возгордятся без всякой меры, потом устанешь в чувство приводить.

— Так, Георгий Сергеевич, за большое дело не грех и похвалить! Мы же с тобой такого не сделали. Завидую, можно сказать. Но! — Воронов погрозил в воздухе указательным пальцем. — По–белому!

Они все вместе рассмеялись.

— Аркадьич, сообрази что‑нибудь на стол. И коньячку, — попросил Воронов. — Мне, сказать честно, эскулапы запретили спиртное, так хоть понюхаю.

— Так ведь где ж его взять? Коньячок‑то? Боремся же с привилегиями, сухой закон опять же.

— Ну и черт с ним, чай тогда тащи.

Валентин Аркадьевич поманил за собой Захара и на кухне они вдвоем загремели посудой.

— Николай Ефимович велел передавать привет, — напомнил мне Павлов о существовании партийного казначея Кручины. — Он в полном восторге и спрашивает, когда мы сможем повторить что‑то подобное?

Я задумался, "вспоминая" будущее.

— Так же быстро — не скоро. Будут эпизоды, и с валютой и с бумагами. Сейчас рынок деривативов начнет развиваться. Доткомы опять же только–только начинают поднимать головы. Все только в рост. Если у Николая Ефимовича есть возможность вложить средства в дело на пять–семь лет, то доход будет приличным.

Говорил ли я правду? Нет. Мне просто чертовски не хотелось иметь за спиной очередного надзирателя вроде незабвенного Золля–Лапина — теперь уже на постоянной основе. Всему свое время. Но и отказывать напрямую я не имел права.

Павлов с Вороновым переглянулись — видимо, старые волки почувствовали в моих словах какую‑то фальшь, и Георгий Сергеевич сказал:

— Хорошо, я передам Кручине твои слова.

А Воронов добавил:

— Но приехали мы на самом деле не за этим. Прошло достаточно времени, чтобы спросить — когда можно будет приступить к реализации второй части нашего плана? К инвестициям в наше народное хозяйство?

На этот вопрос у меня была "домашняя заготовка":

— В августе девяносто первого группа инициативных товарищей отстранит Горбачева от власти. Борис Пуго…

— Прибалт? — Воронов мне, кажется, не очень поверил. — Хотя, он же, вроде бы из госбезопасности?

— Понятия не имею, кто он сейчас, — ответил я. — Он станет министром внутренних дел. Дмитрий Язов…

— Этот может, — качнул подбородком Воронов. — Кремень–человек. Кто еще?

— Янаев, не помню ни имени, ни отчества…

— Генка? Массовик–затейник? Как же, помню. Молодежью все занимался. Ничего про него сказать не могу. Вроде бы совсем безобидный. Еще кто?

— Бакланов…

— Машиностроитель? Серьезный мужик. Еще?

— Еще ваш однофамилец, Георгий Сергеевич. Павлов Валентин… не помню отчества — финансист. Первоначально ставленник Горбачева и тех людей, что стояли за Михаилом Сергеевичем. Проведет очень непопулярную в народе денежную реформу, вызвав в массах буквально бешенство. Притом, что прекрасно знал на примере Бирмы, где такая же реформа была проведена в прошедшем — восемьдесят седьмом — году, что, кроме народных волнений, никакого эффекта она не даст. Думаю, эта реформа была ценой за назначение на пост Премьер–министра. Потом‑то он поймет, куда тащут страну "перестройщики", примкнет к заговорщикам. Ну и еще Крючков Владимир… отчества тоже не помню.

— КГБ?

— Да.

— Ну этот понятен. Креатура Андропова. Странно, что пошел против Горбачева, видимо, окончательно всех говорун достанет. Все?

— Нет, там еще кто‑то будет от аграриев, промышленников — не помню точно. Они для массовки и придания перевороту видимости законности и народности.

— Понятно, — заключил Павлов. — И тогда, ты считаешь, будет лучший момент для нашего выхода?

В комнату вошли Изотов с Захаром, принесли пахучий чай и уселись на свои места за круглым столом. Зазвенели ложечки по стаканам.

— Ну, другого времени пока не вижу, — ответил я. — Раньше — просто отберут деньги, позже — своруют.

— Наши — могут, — подтвердил мои ожидания Воронов. — И отобрать и своровать.

— Эх, надеялся поучаствовать, — вздохнул Павлов. — Видимо, не успею. Старость не даст.

— Да ты‑то, Георгий, еще огурец хоть куда, не то что я, — Геннадий Иванович положил на стол свои руки — с искривленными артритом, дрожащими пальцами. — Видишь, какие клешни себе отрастил?

— Знатные, — похвалил его Павлов. — Но, помнится мне, хотели мы с ребятками еще кое о чем поговорить.

И старики на нас навалились. Они говорили странной разноголосицей: начинал фразу один, подхватывал другой, а заканчивал ее третий. Они помогали друг другу, развивали мысль — кажется, давно отрепетировали свое выступление.

А начал Павлов:

— Когда вы пришли к нам некоторое время назад, сказать честно, мы восприняли вас как забавную диковину и решили рискнуть. Валентин придумал вам занятие. И нужно отдать вам должное, вы смогли нас удивить. Скажу больше — мы несколько раз собирались и решали, что с вами делать дальше? Потому что те возможности, что теперь открываются, просто так отпускать нельзя. Сейчас вы сосредоточены на увеличении капитала. Это хорошее и важное дело, но одним капиталом ничего не решить. Как бы разумно его не разместить. Валентин наговорил вам много всего и его план в общих чертах вполне рабочий… Был бы, если выпустить из внимания несколько моментов. Во–первых: не надейтесь, что вам разрешат свободно накачивать Россию деньгами. Обязательно будет противодействие тех, кто надеется на костях нашей Родины усилить свое влияние в мире. На мировой арене слишком много соперников, желающих играть первую скрипку. И так уж вышло, что пока наши соперники сильнее и могут диктовать общие правила. Это понятно?

Я кивнул головой:

— Я знаю немножко людей с Уолл–стрит. Если их собственный капитал станет угрозой их влиянию, они, не моргнув глазом, поменяют правила — проведут девальвацию, отменят доллар, устроят революцию или еще одну Великую Депрессию. Способов много и народ там сидит изобретательный. Я потому и хотел разместить капиталы в долевом участии в их флагманах экономики, а не тупо на банковских счетах. Но это тоже будет только до тех пор, пока они не вычислят точки приложения наших усилий — потом эти предприятия начнут банкротить, придумывать законы, не позволяющие им развиваться. А то и нас просто прибьют. Ну и так далее.